Художник недовольно поморщился, но кивнул.
- Топор… - начала было я, но Фирс только отмахнулся, и под его взглядом ветвь Древа Жизни начала отмирать. Со стороны ствола тотчас потянуло холодным ветром, а вьюга взвыла так, что заложило уши.
- Знаешь, - заговорил художник, не отрывая взгляда от сохнущей ветки, - я читал, что у Древа Жизни есть листья и плоды, а его сок дарует бессмертие.
Та, Что Сильнее, невесело усмехнулась и отвернулась, невидяще всматриваясь в темноту. Я поморщилась и уставилась в другую сторону.
- Листьев нет, - уверенно заявила я. - А плоды - вот, - я дернула за ближайшую тоненькую ниточку, тянущуюся за Грань, и та звонко тренькнула.
- А сок?
- Только смола, - сообщила я. - Пить не пробовала. Да и не тянет что-то быть бессмертным парализованным трупом.
- Догадываюсь, - кивнул Фирс - и с его кивком ветка наконец-то треснула и полетела вниз, в ровную черноту. - Здесь… странно.
- Мне здесь хорошо, - тяжелый вздох вырвался сам собой. Пришла пора возвращаться и добивать грозного шамана ташиев, который никогда не сможет ходить.
Та, Что Сильнее, потеряв всякий интерес к нам обоим, сунулась осматривать сухой сучок - из которого уже через пару секунд начал пробиваться молодой побег.
Глава 29. Что бы я без тебя делала
Возвращение - форменный кошмар. И ладно бы потому, что в реальности нас поджидал хоть и обездвиженный, но по-прежнему опасный враг; но то, каким серым и бесцветным мир живых казался после сияющей снежной сказки за Гранью, было куда большим ударом по психике. Вокруг пальцев все еще танцевали маленькие вьюжные вихри, пахнущие древесной смолой; в волосах запутались тоненькие ниточки забытых, едва мерцающие и хрупкие, такие неуместные среди всей этой топорного, неуклюжего пейзажа. Подумалось, что мой мир здорово похож на черновик - сотворив его, Создатель поднапрягся и дал жизнь новому, куда более совершенному и прекрасному миру по Ту Сторону…
Успокаивало только то, что торчать здесь мне осталось совсем недолго.
Из тела шамана по-прежнему росли ветви - только теперь они тянулись в землю и, кажется, обзавелись собственными корнями. Неспособный подняться на ноги противник лежал неподвижно, и из уголка его губ тянулась тонкая кровавая дорожка. Тамаз непринужденно восседал рядом и чистил ногти острием кинжала - причем явно не своего. В ответ на немой вопрос фей дернул за одну из веток - и Мэтт вдруг жалобно застонал и закашлялся, а из его живота коротко ударил темно-алый фонтанчик.
- Он просил его убить, - флегматично прокомментировал Маз, возвращаясь к своему занятию. - Но мне за это не заплатят, так что сами разбирайтесь.
Не дослушав его, Фирс сорвался с места, рассыпая хрупкие снежные вихри с кончиков пальцев, и мягко, как кошка, присел на колени возле поверженного шамана. Протянул руки, не решаясь прикоснуться, тяжело вздохнул и обернулся:
- Знаешь, мы когда-то были лучшими друзьями, - тихо сказал он мне.
- Он собирался сдать тебя аррианскому правительству, - напомнила я. - И видел поднятого мной зомби.
- И он все равно не жилец, - припечатал Тамаз, указав кинжалом на растущие из живого тела ветви, не так давно бывшие всего лишь заменой инвалидному креслу, а теперь превратившиеся в оружие, убивающее собственного создателя.
Придворный художник наградил его сумрачным взглядом и невесело усмехнулся:
- Спорим? - бесцеремонно подхватил бывшего капитана “Амагильды”, поднялся, - и обессиленный Мэтт повис, едва касаясь бесполезными ногами земли. По его разорванной рубашке стремительно расползались темные пятна.
Из-под рук Фирса, местами испачканных кровью, выглянул островок теплой древесной коры. Запахло сладковатой смолой.
Шаман широко распахнул в небо удивленные зеленые глаза, перевел взгляд на бывшего друга - и еще успел понимающе усмехнуться до того, как его лицо скрылось под коричневато-бурой толстой корой. Вросшие в землю ветви Древа дернулись и мгновенно стали толще, срастаясь с телом Мэтта в единый ствол; из запрокинутой головы взрывной волной ударила пышная крона с вытянутыми резными листьями, руки сами собой поднялись вверх и почти скрылись в густой зелени. И минуты не прошло - Фирс уже обнимал высокий каштан, усеянный пушистыми белыми соцветиями.
Я скептически оглядела получившуюся картину: на склоне довольно лысоватого холма соринкой в глазу торчал цветущий каштан с пышной зеленой кроной, и - словно в противовес - мертвое голое дерево с застрявшим в острых ветвях автофлаксом. Пятна крови с травы, естественно, никуда не делись…
- Ну, ладно, так - жилец, - уважительно присвистнул фей. - А главное - точно будет молчать!
- По поводу того, как он меня нашел - тоже, что весьма прискорбно, - пробормотал придворный художник себе под нос, плавно сползая по сотворенному им же стволу.
- А научи меня так же, а? - с щенячьим восторгом попросил фей, вихрем подлетев к уставшему художнику. - Я тоже так хочу, чтобы кого-нибудь тронуть - и вууууууух! - тут он изобразил пальцами осьминога, и Фирс, коротко ругнувшись, рванул с места на дорогу, подхватив меня на манер мешка с мукой.
Вовремя - на том месте, где я только что стояла, из-под земли пробился еще один каштан. Рядом - еще один. И еще…
- Маз, твою же мать! - устало выдохнул Фирс, обреченно глядя, как ошарашенного фея окружает целый лес. - Ну сколько раз мне придется объяснять, чтобы ты никогда, никогда, слышишь, не пытался повторить то, что я делаю!..
Тамаз успел скорчить виноватую мину - а спустя мгновение уже сидел на макушке каштана, проросшего точно из-под его ног, и с интересом вертел головой по сторонам.
- Как думаешь, кто-нибудь поверит, что все так и было? - без особой надежды в голосе поинтересовался придворный художник, оглядывая целый лес каштанов, вымахавший на склоне. В воздухе одуряюще пахло каштановым цветом. Я неопределенно хмыкнула, пытаясь найти взглядом то дерево, с которого все началось, - но не смогла.
- Нужно возвращаться в Дарлею, ставить на уши Роллину и лететь дальше, пока не поздно, - констатировала я, не потрудившись отвечать на вопрос Фирса. - Надеюсь, мой эскорт еще не успел добраться до Канвера и сообразить, что Эльданне Ирейи я навешала лапшу на уши…
При упоминании о моем будущем муже придворный художник едва заметно нахмурился и кивнул.
- Я свяжусь с Роллиной. Думаю, будет лучше, если мы и вовсе не сунемся в Дарлею, а она встретит нас где-нибудь недалеко. И еще, Адри, прежде чем ты тут разовьешь бурную деятельность… когда ты последний раз пила ингибитор?
Ойкнув, я полезла в потайной карман, чудом уцелевший во всех перипетиях. Бутылочка с ингибитором привычно легла в ладонь. Глоток - и на языке поселяется терпкое вяжущее ощущение. Безымянный принц, конечно, охотно назвал мне все составляющие жидкости, но что придавало ей столь специфический вкус, я так и не поняла.
- Что бы я без тебя делала, - вымученно улыбнулась я Фирсу, допив дозу ингибитора.
- Полагаю, судорожно соображала, как держать поднятыми одновременно несколько пальцев, - хмыкнул художник, мимолетно коснувшись моей руки, и невидяще уставился в пространство - налаживал контакт с Роллиной, надо понимать.
Я поплотнее заткнула пробку пустой уже бутылочки, изо всех сил стараясь не думать, что же мне сказать своему будущему мужу, когда тот узнает о моем местонахождении.
Заботливый он, блин. Запомнить бы только, как его зовут…
Глава 30. Шах и мат
Лаурил
Шахматы на Хелле особой популярностью не пользовались. Причин тому было великое множество, от незнания правил до неумения проигрывать, но главную роль в этом, несомненно, сыграл хелльский менталитет. Большинство местных жителей с детства обзаводились внушительным шилом в заднице, и с возрастом оно только росло. Шахматы же требовали терпеливости, усидчивости и вдумчивости - у хелльцев, увы, эти черты успешно заменяла боевая магия, и победителем зачастую становился тот, кто успевал первым шарахнуть по противнику чем-нибудь усыпляющим и быстро переставить на доске фигуры выгодным образом.