Выбрать главу

- ежедневная вахта (часовым стоял на тумбочке и выполнял роль дневального), и т.д.

Были и ещё другие обязанности, но они носили либо более личный характер, либо были не столь значительными в сравнении с предыдущими.

Понас Николаевич на флот пришел курящим, пьющим философом. Его все считали и держали за умного, т.к. он говорил мало и простыми, односложными предложениями. Ему было трудно перестроиться после школы, где дети, да и их родители тоже, чаще использовали ненормативную лексику, а учителя больше не говорили, а читали. Читали без выражения и не очень быстро. Но дети почему-то схватывали материал плохо. Всегда было много новых, непонятных слов. Смысл найти в предложении, например, "... Маруся, ти спочатку візьми тричлен, а вже потім його пробуй розкласти. Хоча можна і не розкладати на частини, а спробувати зробити так, як було у Миколи" никто не мог, т.к. тема "многочлены" изучается не в 7-ом классе, да и не в 8-ом. Учитель труда (трудовик) Вадим Анатольевич (Важа Автандилович Цуладце) ни русского, ни тем более украинского языка не знал. Говорил он только на грузинском и на отборном мате, который подменял оба нужных для работы языка.

Слово "хреновина" из уст Понаса вылетало раз пять-шесть за минуту. И оно было самое приличное на фоне остальных словечек.

Пролетели три года как один день быстро-быстро. В это даже трудно поверить, но с Кипапентчуком Понасом Николаевичем за годы службы на флоте не было ни одного ЧП, ни одного "залёта". Он был образцово-показательным. И ему предложили остаться на службе, стать мичманом, получить служебную жилплощадь...

А Родина манила обратно домой, в родные края, хотелось поскорее вернуться в "родные пенаты", где он вырос, где остались его друзья. И Понас Николаевич с небольшим чемоданчиком отправился на поезде с пересадками домой, в Житомир.

Встречали Понаса на Ж/Д-вокзале с песнями и плясками, с хлебом и солью. Весь двор гулял три дня и три ночи. К празднику готовились все. Потом почти неделю Кипапентчуки "отходили", затем сделали косметический ремонт в квартире, где в коридоре, в каждой комнате, да просто везде (!) были следы веселья в виде рвотных блевотин и сломанной мебели.

Глава вторая. Меблі

Ме́бель (фр. meuble, укр. меблі, от лат. mobile) — совокупность передвижных или встроенных изделий для обстановки...

На этом чтение закончилось, победу одержал сладкий сон, сразивший наповал полусонного Виктора Ивановича.

*****

Сижу у стоматолога. Звонит телефон. Смотрю - любимый. Попросила врача ответить. Он берет трубку и спокойно так: - Алло? Извините, у нее рот сейчас занят. Вот я кончу, она сплюнет и вам перезвонит!

Из подслушанного разговора в очереди

Долбанный телефонный звонок

Вечером Антон долго колебался. Надо было определиться с ночной программой: то ли встретиться с Юлькой, которая замечательно вела себя в постели, но была полной дурой, то ли с Лариской, которая всё время талдычила Антону о необходимости оформления их брачного союза, о том, кого она хочет родить и т.д., и т.п. Она была и умной, и красивой... И вот это-то больше всего и пугало Антона, повидавшего за свои тридцать с небольшим такое количество тёлочек, что некоторые образы были уже смазанными и даже абстрактными.

Лара всё время порывалась уехать в Москву, где она рассчитывала стать миллионершей не за 5 лет, а за 2-3 года. Антон же не видел себя не только отцом, пусть даже Лариного ребёнка, но и мужем миллионерши. Был и ещё один нюанс - Лара была старше Антона на полтора года, хотя внешне выглядела намного моложе 34-летнего Антоши, утомленного пьянками, гулянками и развратом.

Кто-то из близких знакомых мне наверняка возразит, что Антошка не был пьяницей и развратником, что пил он не с раннего утра, а только с обеда, да и то по чуть-чуть, а то, что девок менял как перчатки, так это, мол сейчас все так делают... Такое время...

Бабы клеились и вешались на Антошу сами. Его сутулая и длинная фигура, облаченная в обычную молодежную одежду из средней, а м.б. даже и выше средней ценовой категории позволяла появляться и на работе, и в кабаке, и где-нибудь на бильярде или на дискотеке. Прическа была скорее короткой, чем длинной, но стричься Антоша не любил, и чаще всего он был чуть-чуть заросшим, всегда небритым и с лёгким пивным или коньячным запахом.

Нечесаная челочка, ухоженная либо пятернёй, либо расчёской, но днями ранее, придавала лицу некоторый шарм. Именно так казалось Антону, который не напрягался по поводу своего внешнего вида, и у которого никогда в жизни не было ни галстука, ни пиджака. Школьный пиджак не в счет.