— Идите за мной, — сказал дозорный.
Самуил последовал за своим провожатым, продираясь сквозь колючие заросли и перебираясь через груды развалин, притом ему не раз приходилось ушибать колено, наткнувшись на каменную плиту, скрытую среди высокой травы.
Когда он прошел таким образом среди обломков громадного дворца и великой истории, попирая ногою куски потолков, некогда возвышавшихся над головами стольких королей, провожатый остановился, открыл низенькую дверцу и указал на ход, ведущий под землю.
— Спуститесь туда, — сказал дозорный, — и ждите, ничего не предпринимая. За вами придут.
Он вновь закрыл дверцу, и Самуил оказался в полном мраке, куда не проникал ни единый луч света. Он стал на ощупь спускаться по тропе, круто уходящей вниз. Но вот тропа кончилась. Самуил попал в помещение, похожее на глубокий подвал. Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, когда он почувствовал, как чья-то рука сжала его пальцы, и голос Юлиуса произнес у самого уха:
— Опаздываешь. Они уже собрались. Давай слушать и смотреть.
Понемногу освоившись в потемках, Самуил смог различить сначала человеческие фигуры в нескольких шагах от себя, а затем и подобие комнаты, образованное скалистым выступом с одной стороны и стеной растительности — с другой.
Здесь, присев либо на гранитную плиту, либо на глыбу песчаника, либо на обломок статуи, расположились семь человек в масках: трое справа, трое слева, а один посередине и повыше прочих.
Лучик луны, просочившись сквозь расселину в камне, озарял этот таинственный конклав своим бледным светом.
— Введите наших двух героев, — произнес один из Семи.
Сказавший это, по-видимому, не был здесь главным.
Председательствующий безмолвствовал и сохранял неподвижность.
Самуил сделал было шаг вперед, но тут вошли двое молодых людей в сопровождении третьего, известного знатока дуэльного кодекса.
Самуил и Юлиус знали обоих — то были их товарищи по Университету.
Тот из Семи, кто ранее приказал ввести их, теперь приступил к допросу.
— Ваше имя Отто Дормаген? — спросил он одного.
— Да.
— А вас зовут Франц Риттер?
— Да.
— Вы оба состоите в рядах Тугендбунда[2]?
— Да.
— Как его члены вы обязаны беспрекословно повиноваться нам. Вы не забыли об этом?
— Мы это помним.
— Вы оба из Гейдельбергского университета, причем из бургеншафта[3]. Следовательно, вам должны быть известны два его члена, занимающие в Университете весьма видное положение, — Самуил Гельб и Юлиус фон Гермелинфельд.
Самуил и Юлиус переглянулись во тьме.
— Мы знаем их, — отвечали студенты.
— Вы оба славитесь тем, что ловко владеете шпагой и тем, что вам всегда везло во всех этих поединках, которые ваши студенты затевают для возбуждения аппетита чуть не перед каждым завтраком. Не так ли?
— Это верно.
— Отлично! Наш приказ таков: завтра же, ни дня не медля, под любым предлогом вы затеете ссору с Юлиусом фон Гермелинфельдом и Самуилом Гельбом и будете драться с ними.
Самуил склонился к уху Юлиуса и шепнул:
— Смотри-ка, сцена не лишена оригинальности. Но какого черта нас заставляют при ней присутствовать?
— Вы повинуетесь? — спросил человек в маске.
Отто Дормаген и Франц Риттер молчали, по-видимому колеблясь. Затем Отто сделал попытку возразить:
— Однако Самуил и Юлиус тоже довольно хорошо умеют владеть шпагой.
— Льстец! — прошептал Самуил.
— Именно поэтому, — прозвучал голос человека в маске, — мы избрали двух таких бойцов, как вы.
— Там, где надо действовать наверняка, — заметил Франц, — кинжал надежнее шпаги.
— Еще бы! — хмыкнул Самуил.
Человек в маске продолжал:
— Необходимо сделать так, чтобы все выглядело естественно. Дуэли между студентами — явление повседневное, это не вызовет подозрений.
Оба студиозуса, казалось, все еще пребывали в нерешительности.
— Подумайте о том, — вновь зазвучал голос неизвестного в маске, — что первого июня, всего через десять дней, состоится Генеральная ассамблея и мы должны будем испросить у нее для вас либо награды, либо наказания.
— Я повинуюсь, — заявил Франц Риттер.
— Я повинуюсь, — заявил Отто Дормаген.
— Превосходно. Вооружитесь мужеством, и удачи вам. Вы свободны.
Франц и Отто вышли, сопровождаемые тем же человеком, который привел их сюда. Семеро хранили молчание.
Минут через пять тот же провожатый вернулся и доложил:
— Они удалились.
— Приведите их соперников, — приказал тот, кто говорил от имени Семи.