И рассматривал записи и рисунки, расклеенные по стенам в ее серой комнате, молчаливо охраняя ее сон.
Этой ночью Василиса спала практически спокойно, изредка шепча во сне его имя и еще чьи-то.
А утром проснулась с зацелованными губами, мокрой от слез подушкой и четким намерением держаться как можно дальше от Фэшиара Драгоция. Ведь… глупая. Глупая и несчастная, маленькая доверчивая дурочка. Знала ведь, что не стоило, но все равно тянулась, тянулась к чертовому теплу, ведь так хотелось обрести в этом холодном и страшном мире хоть одного настоящего друга, которому правда-правда можно верить.
А теперь она сломанная и пустая, запутавшаяся, потому что поведение Фэша так просто по полочкам не разобрать, эти узелки не так просто расплести. Кажется порой — невозможно.
========== Глава седьмая, «Глупые, наивные мотыльки» ==========
Тебе больно идти, тебе трудно дышать,
У тебя вместо сердца — открытая рана,
Но ты все-таки делаешь еще один шаг.
(с)Fleur — Для того, кто умел верить
…— Интересно, а что нас ожидает на четырнадцатое февраля? — задумчиво ковыряя вилкой салат, произнесла Захарра.
Столовая у Академий также была совмещенной — огромного размера зал, два длинных стола для демонесс и демонов и один сравнительно небольшой для преподавателей.
Эта неделя выдалась для Василисы воистину тяжелой: много новых знаний, которые она, как только могла, пыталась утрамбовать в голове, предательство единственного друга в этом ужасном мире и ее жалкие попытки делать вид, словно ничего не произошло.
В то время как за окном постоянно бушевала метель, и ученикам запретили покидать пределы общежития и столовой любым другим способом помимо телепортации, в душе у демонессы творилась полная сумятица. Она все больше и больше времени проводила в библиотеке, чаще молчала, чем говорила, и постоянно выискивала среди пыльных фолиантов хоть одну подробную заметку об Антихристе. Как она поняла из подслушанного разговора, Антихристом Фэш называл именно ее, и теперь ей было необходимо узнать, как можно больше об этом… явлении?
Через одну с лишним неделю должен был наступить февраль по подсчетам Василисы. Погода становилась все более и более несдержанной, как бывало только в это время года.
— В Преисподней отмечают день Святого Валентина? — Василиса заинтересованно подняла голову, отрывая взгляд от книги, — что дорогого стоило, ведь в последнее время она делала так все реже и реже.
— Не знаю никакого Валентина, — Захарра нахмурилась, кажется, словно вспоминая что-то. — У нас отмечают день Проклятого Асмодея, демона чувств, конкретно любви, похоти и страсти.
Василиса кивнула на ее слова и опустила взгляд в тарелку — ей было, о чем подумать.
В то время как погода буйствовала, показывая свои возможности во всей красе, Василиса становилась все грустнее и грустнее, тише и тише, тем не менее, с радостью посещая занятия в Академии, записывая буквально каждое слово преподавателей и стараясь казаться идеальной пай-девочкой, уже смирившейся со своей судьбой.
(Ага, как же).
Все это время за ее спиной плелось какое-то кружево заговоров и интриг, и Василисе непременно нужно было узнать, каких именно.
Первым шагом к этому она считала узнавание хоть сколько-нибудь полезной информации.
— О, а вон идет Нимбрас, потомок того самого Асмодея, только он больше по похоти и страсти, если ты понимаешь, о чем я. Красавчик, правда? — Василиса подняла взгляд от тарелки и увидела проходящего через двери светловолосого короткостриженого демона с темно-карими зрачками, внутри которых клубилась, — Василиса отчетливо это видела, — пугающая, всепоглощающая тьма. Она затягивала, и Огнева, как только могла, сопротивлялась ей.
Она узнала этого демона. Именно с ним разговаривал Фэш рождественским утром.
— А с ним идет рядом идет высокий демон — видишь? — это Маркус Ляхтич, самый перспективный ученик Академии Тенебрис. — Пепельный блондин с длинными, перевязанными в высокий хвост кожаным шнурком волосами и серебристыми глазами, такими же темными и пугающими, как и у его друга. — Они, кстати, как и Фэш, тоже приближенные Повелителя, и все ученики об этом знают. Многие их боятся.
— Ты тоже? — безучастно, неживым голосом поинтересовалась Василиса.
— Оч-чень, — слабым голосом произнесла Захарра и вновь посмотрела на демонов.
Она уселась ровно, прикусила губы, чтобы они казались краснее, поправила изящную прическу и, смотря на Маркуса Ляхтича, чуть заметно улыбнулась глазами, стягивая зубами с вилки зеленую горошину в каком-то соусе. После чего облизнулась соблазнительно, и Василиса мигом почувствовала себя неуютно в ее обществе. Захарра была настоящей демонессой — горячей, даже обжигающей, соблазнительной, пленительной, прекрасной. Василиса могла бы точно сказать, что такой не была и не будет.
А еще демонесса не очень-то одобряла ветреность Захарры, но сейчас вдруг подумала — а она ведь поступала точно также. Тянулась всей душой к любви, к счастью, непонятно зачем, как слабый бледный мотылек за теплым, приятным светом фонарей, близким и одновременно далеким, освещающим все вокруг, на какой-то добрый, приятный миг меняющим серую окружающую реальность на яркий, счастливый мир.
Глупый, наивный мотылек.
Захарра, выросшая среди злых, алчных демонов, запуганная, боящаяся сказать лишнее слово, не видящая в своем холодном брате ни семьи, ни доброты, ни тепла, хотела ощутить его хоть на миг — искала его в других демонах, в их дыхании на кончиках своих пальцев, в их улыбках, дарящих иногда тепло.
И личный фонарь, в конце концов сжигающий маленького слабого мотылька в своих радужных обжигающих объятиях.
Маркус Ляхтич, он ослеплял. И Василиса была уверена, что не одну Захарру. Он был сильным, защитой и опорой, с твердым взглядом, с пугающей магией, хотелось стать такому за спину и спрятаться от врагов, от зла и холода родного мира. Василиса видела это в нем.
И в Фэше, как бы горько это не звучало.
— Но они та-а-акие красавчики, — мечтательно протянула Захарра.
После своих размышлений стало слишком гадко и неприятно на душе — будто жаркий летний дождь прошел, оставив после себя духоту и слякоть вперемешку с грязью.
— Ага, — Василиса, даже не услышав фразы Драгоций, просто решила сказать что-то, чтобы поддержать разговор.
Случайно встретившись взглядом с Фэшем, сидящим за соседним столом, она отвернулась, продолжая ковырять еду, чьего вкуса не чувствовала.
Совершенно бессмысленно потраченное время.
*
Занятия должны были начаться минут через пятнадцать или около того. Василиса стояла, прислонившись спиной к шершавому камню, и держала в руках пакет со спортивными черными штанами, бежевой толстовкой и яркими кричаще-розовыми кроссовками, так не вписывающимися в ее привычный гардероб. Рядом стояло еще несколько демонесс с ее курса, другие же до сих пор находились в комнатах и выбирали наряд для занятия, пользуясь тем, что, пока все дороги были занесены снегом, спешить не надо было, а переместиться с помощью старосты, караулившей всех второкурсников, можно было хоть за несколько секунд до занятия — значения это не имело, поскольку уроки с загадочным названием «Здоровье» начинались ровно со звоном колокола, и только тогда девушки могли приступить к переодеванию.
Что, в общем-то, было довольно удобно.
Василиса предположила, что «Здоровье» — это та же физкультура, только с другим названием, и, кажется, не прогадала.
Ну, по крайней мере, она надеялась на это.
— Доброе утро, девчонки! — услышала Василиса знакомый голос, так любящий растягивать гласные. Сегодня в глазах Джейка искрилось озорство вперемешку с воистину детским азартом, так тщательно скрывавшиеся каждодневно за надменностью и колкими словечками. — Спорим, что мы вас порвем в игнисе*?