Ведь ведьмы существовали.
— Значит, это наконец произошло, — тихо проронила Марта, присев на скрипучую табуретку. Комнату напоил аромат чабреца и мяты, скрещенных еще с чем-то пряным, не поддающимся описанию.
— Именно, тетя, — произнесла Василиса и все-таки, вздохнув, щелчком пальцев осушила себя и Захарру — ведь Марта рассердится значительно больше, если она подхватит воспаление легких, правда?
— Что ж, это было вполне ожидаемо, — вздохнула женщина, благодарно кивнув на протянутую кружку дымящегося напитка. — Надеюсь, тебе понравилось. Сколько тебе сейчас лет, Лисенок?
Василиса вздрогнула — это прозвище, подаренное ей Мартой на седьмой день рождения, остро врезалось в память; его было ни сжечь, ни смыть, ни срезать вместе с кожей — оно было родным, прекрасным, привычным настолько, что не пристало бы задыхаться сейчас, заслышав его. Но было больно, адски больно.
Как в день, когда перед алтарем прорезались крылья.
— Мне… не то, что бы, — замялась Василиса, согревая ладони горячей чашкой. Волосы она собрала в пучок, чтобы не мешали — высохшие, они вились мелкими кудряшками, будто виноградная лоза — как и мамины кудри, только на несколько оттенков темнее и ярче.
Называть Лиссу мамой было странно непривычно, но по родному тепло — будто утерянная частичка души восстановилась.
— В общем, с того момента, как вы прибыли в Преисподнюю подростками в качестве эксперимента, все не сильно изменилось, отца я видела от силы раза два — в первую встречу, изредка в обеденной зале и на признании меня дочерью и леди Огневой, — кивнула своим словам Василиса. Нортона звать отцом было проще — не папой, отцом. — Но там было даже интересно и хорошо порой. А лет… Вот уже около полугода понятия «возраст» для меня не существует, — Василиса горько усмехнулась.
Захарра все время тактично молчала, смотря в окно и отхлебывая чай мелкими глотками: осторожно, чтобы не обжечься.
— Значит, полгода… Ну, я рада, что тебе позволили вернуться — я думала, Нортон там уже совсем очерствел.
— А меня отпустили только лишь из-за того, что в Преисподней сейчас опасно — не так, как в Сирии, конечно — но уже появился намек на угрозу.
— Существенный?
— В Преисподней мне начали приходить сообщения с Земли и заработала связь, — тихо произнесла Василиса, уткнувшись взглядом в колени. Марта испуганно прижала ладони ко рту — она, конечно, понимала, что это означает, ровно как и сама Василиса.
— Ясно, — тихо обронила Марта с кивком и опустила пустую чашку на стол, укрытый скатертью. — Вы очень похожи на Фэшиара Драгоция. Сестра, племянница, дочь? — обратилась она к Захарре, скромно помешивающей коричной палочкой чайную гущу.
Василиса сильно покраснела и вдруг представила себя с округлившимся животом, Фэшем, обнимающим за талию, и маленькой темноволосой девочкой с синими глазами, потрясающе похожей одновременно на мать и на отца, между ними стоящей. Демонесса подумала, что была бы не против подобной семейной идиллии, и тут же горько усмехнулась — такого никогда не будет. Слишком сложно для этого.
— Первое, леди…
— Леди Охристая.
— Архангел? — Захарра изящно выгнула бровь. — Интересно.
— Не то слово, — Марта вздохнула. — Правда, уже лет семнадцать я не видела родного мира и понятия не имею, какие изменения он претерпел за это время. А где вы проживаете, ведь, насколько я поняла, вас вместе с моей крестницей отправили подальше от пекла?
— Ну, можно и так выразиться, — Захарра приподняла уголки губ в улыбке. — Братец перенес меня в невменяемом состоянии — оглушить осмелился, представляете? — в номер какой-то гостиницы. На листке, оставленном им на тумбочке, я нашла адрес той школы, где обучается в этом мире Василиса, а в скрипящем шкафу — подобие школьной формы и парочку моих личных вещей.
— И как же ты сориентировалась в совершенно-незнакомом тебе мире? — удивленно воскликнула Василиса, потянувшись к чайнику за второй порцией чая.
— Ну, все-таки, этот мир не сильно отличается от нашего; когда в Преисподнюю заказывали вещи отсюда, я частенько могла вместе с братом наблюдать за человеческими доставщиками, их одеждой и привычками. Однажды даже уговорила какого-то подростка рассказать о том мире. Он, кажется, искал легкого заработка… А узнав о том, что я говорила с обычным человеком, Фэш что-то сказал Повелителю, и того парнишку я больше не видела. Жаль, правда, — Захарра пожала плечами с грустной улыбкой.
Василису наполняло в этот момент что-то, похожее на умиротворение. Вот завтра она вновь вернется к поиску способов вернуться в Преисподнюю, а сегодня у нее есть еще несколько сладких, тягучих, как карамель, часов, наполненных разговорами с Мартой и Захаррой о будущем, которого, к сожалению, никогда не будет.
Потому что она не сможет остаться здесь, на Земле, в безопасности и спокойствии на некоторое время, пока ее не найдут и здесь — а подвергать опасности Марту она не имеет права.
Та расцвела за несколько часов общения с Василисой, услышала рассказ о Нортоне, о самой демонессе, о Преисподней — и наполнилась потрясающей, вдохновляющей силой. Эмоции, вызываемые у нее при словах племянницы, буквально просвечивали сквозь ее белую ангельскую кожу и светились, светились вместе с Мартой, разглаживая морщинки на лбу, вокруг глаз.
Василиса чувствовала, что проститься с этой женщиной ей будет отнюдь не просто. Марта была для нее, пожалуй, одним из самых дорогих людей в этом мире.
*
Ночь опустилась на Землю стремительно, густая, влажная, чернильно-черная. Над головой россыпью бриллиантов мерцали звезды. Василиса вдохнула сладкий, морозный воздух, расправила крылья, не укрытые мантией, и перелетела на крышу очередной многоэтажки, не боясь оказаться замеченной — в этот тихий полуночный час мир под ногами спал.
В то время как мир, спрятанный в голове, где-то под надкостницей, вновь просыпался, оживал, зарождая было уснувшее беспокойство.
Неспокойные мысли двигались хаотично, смешиваясь, сплетаясь одна с другой. Василиса устало облокотилась на перила, огораживающие выход на крышу. Железные прутья больно впились в спину, когда по желанию демонессы крылья пропали.
Василиса достала из кармана мантии небольшой бархатный мешочек, из которого на ладонь выкатилась невзрачная монета, каких миллионы, — проржавелая настолько, что место ее изготовления и денежную ценность определить было невозможно. Цифры и буквы стерлись с течением времени.
Это был портал, который она зачаровывала вместе с Джейком, подолгу просиживая над книгами из библиотеки общежития и библиотеки поместья Розерман.
И сейчас Василиса пыталась разобраться в тех схемах, что они натворили, и построить обратную цепь, зачарованную на то, чтобы вернуть ее в Преисподнюю. Желательно, без Захарры, потому что ей, вообще-то, нужно находиться в безопасности.
Василиса размышляла о том, каково это — держать целый мир под надкостницей? В месте, куда при ушибах стекалась венозная кровь темно-вишневого цвета, образуя синяки и шишки, не заживающие подолгу, потому что некуда им деться — они под колпаком до тех пор, пока гемоглобин в крови не начнет разрушаться, и они не исчезнут. Этот мир, Земля, тоже был словно под надкостницей — на перекрестье двух враждующих миров, уверенный в своей самостоятельности, когда все важные решения принимают за него ангелы и демоны, лишая воли по умолчанию. Только вот… демонесса даже и представить не могла того момента, когда гемоглобин разрушится, и мир заживет самостоятельно.
Василиса боялась, что это случится только тогда, когда Земля вымрет полностью и фениксом возродится из пепла, совершенно новой цивилизацией, более сильной и самостоятельной.
Но для этого всем дорогим ей людям придется исчезнуть.
Позади послышался скрип старой лестницы, ведшей на крышу, и Василиса стремительно обернулась. Черная мантия скрыла ее движения, и демонесса резко вынула из косы небольшой кинжал, тут же прижав его к горлу жертвы, чтобы не смела дернуться.