Василиса знала — их положение было очень шатко, потому что отряд могли отследить, найти место их жительства и устроить бомбежки еще и здесь.
— Какой есть, — хмыкнул Кристоф. — Не желаешь навестить свою подружку?
— Если Харри узнает, что я вновь собираюсь подставить себя под удар, она запрет меня в одном из подвалов катакомб и будет лично караулить каждые полчаса, — усмехнулась Василиса, но скорее горько — Захарра ведь искренне за нее переживала, а она…
— Твоя правда.
*
Василиса легла под куст тимьяна, восстанавливая сбившееся после бега дыхание. Рядом упала уставшая Захарра, несколько минут до этого страстно носившаяся по небольшой поляне и швырявшая заклятия и проклятия в демона, с которым участвовала в спарринге.
Тренировки, проходившие каждое утро и каждый вечер, стали привычными, как только Василиса впервые тайком пробралась на очередной рейд демонов. Тогда она поняла, что до уровня боевых ангелов ей далеко, как от окраины Парижа до Сены.
Демонесса зарылась ногтями в холодную землю, выдыхая. На секунду ей показалось, что сейчас пальцы превратятся в корни и прорастут глубоко под почвой, тело одеревенеет и покроется листвой, а сама она соединится с природой, избежав ужасов войны.
— Тот жуткий красноглазый демон сказал, что новый рейд будет завтра, а на прошлом собрании Небирос говорил, что ангелы затевают что-то очень серьезное, отвлекая внимание властей бомбежками и мелкими терактами.
Василиса распахнула глаза. Ослепительно-яркое солнце пронизывало каждую травинку, каждый изумрудный листик на поляне — островке спокойствия, мира и весны. Оно тянулось своими лучами к каждому уголку густого, потерянного для мира леса, играло золотыми бликами на умиротворенной глади озера, расположившегося где-то в самой чаще, заливало просторный травяной покров лимонным соком. Мир с приходом настоящей весны словно расправил уставшие плечи, ожил, потянулся к распахнутому синему небу, цепляясь за ватные края проплывающих облаков своими острыми краями, барьером между мирами. Пропитанный ароматом сирени май уже полностью вступил в свои права. Лес, весь укутанный в зеленую полупрозрачную дымку, манил в свою тень, а поляны поражали разнообразием цветочных красок.
Василиса хотела застрять здесь. Вот так провалиться под прохладную землю, срастись с окружающей средой и более никогда не открывать сизо-синих глаз. Просто уснуть среди этого умиротворения.
Она знала — вот сейчас на поляну ворвутся оживленные после тренировки демоны, Захарра рывком сядет, вернет на лицо холодную маску, уместную, например, в Академии или в Кровавом замке, но не здесь. Не в этом тихом, уютном мирке, окрашенном в яркие краски весны.
Но так — привычно и необходимо. Поэтому Василиса тоже нарисует на губах ледяную улыбку перманентным маркером, окрасит глаза в ледяной цвет и наденет поверх тяжелую каменную маску.
Это ведь было понятно и привычно, хоть и неуместно.
За краями поляны — война, вечное противостояние, и отсюда уходить не хотелось совсем, но Василиса вдохнула аромат тимьяна, цветущей где-то вдалеке дикой розы и еще чего-то медового, что наполняет полупустое сердце красками. Вот так, до основания.
— Я не отпущу тебя на следующую вылазку, так и знай. Это слишком опасно. А я обещала, что уберегу тебя.
— Кому?..
— Марте, Алексею, Фэшу. Твоему отцу. Много кому. Думаешь, никто из них не догадался, что ты порвешься в бой при первой возможности?
Василиса сползла вниз по влажной траве, чувствуя, как та оставляет холодные следы на открытых участках кожи.
— Думала. Что ж, и почему тогда меня никто не остановил?
— Это только твое решение. Только твоя жизнь. Только твоя война, — Василиса с закрытыми глазами представила, как Захарра пожимает в этот момент плечами и улыбается той самой хрупкой, хрустальной улыбкой, которую так легко разрушить — искренней, чистой, грустной. Завораживающе честной.
— Ради чего мы страдаем, Харри?
— Думаю, мы наконец освобождаем то, что изначально принадлежало нам.
*
Василиса сидела у костра, рядом с Кристофом, представляя, как языки пламени обгладывают не влажные поленья, не полусухой хворост, а ее жалкие кости, благородно-белую кожу и кожистые крылья, нелепыми палками торчащие за спиной.
Множество демонов сидели сейчас вот так возле костров, как в Рождество. Кто-то достал в одном из ближних городов алкоголь, и когда сидящая близ демонесса протянула ей фляжку, Василиса хлебнула, не задумываясь. Пламя обожгло горло, демонесса скривилась от крепости напитка, но не выплюнула, продолжая глотать.
— Молодец, малая, — усмехнулся и похлопал по плечу стоящий позади Небирос. Его ладони были жесткими и грубыми, как наждачная бумага, но почему-то успокаивали.
Какая-то неуютная слякоть поселилась на языке. Такое отчаяние, что и алкоголь не спасает, захватило Василису, и она вжалась ладонями в шершавую, нагретую костром древесину. Оно будто бы проводило холодными ладонями по ее коже, провожаемыми стайками мурашек, кружилось ими в необыкновенном танце по неестественно-прямой спине, выгибая ее еще сильнее. Выгибая до хруста в позвоночнике, до боли в лопатках и странной щекотке на ребрах.
Возможно, Василиса сходила с ума.
Но в мыслях был лишь Фэш и предстоящая битва.
Демонесса вцепилась пальцами в кроваво-алые волосы. Весь мир вокруг пылал. Кровавое небо, алые костры, багряный закат.
А потом Василиса сорвалась с места.
— Куда ты, дурная? — прокричал ей в след Кристоф, но Небирос положил тяжелую ладонь ему на плечо, останавливая.
— Дай девчонке накричаться. Завтра ее первый настоящий рейд, а не просто вылазка за едой и одеждой, а ведь ей еще и двух десятков лет нет. И куда только рвется в бой, такая малая ведь, — покачал головой старший демон, усаживая Кристофа на бревно.
А Василиса в это время бежала. Бежала, выбивая весь воздух из легких, пока весь мир размывался перед глазами. Когда она остановилась под косолапой елью, небо уже стало угольно-черным, а рядом не было ни души. Василиса сползла по шершавому стволу под могучие ветви, стараясь отдышаться и вспомнить проделанный ей путь.
Но перед глазами вставал только Фэш.
Со злости она ударила по земле кулаком, но напоролась на камень и взвыла от боли.
— Ну-ну, пожалей несчастный камешек, он уже трепещет от ужаса перед тобой, — рассмеялся рядом кто-то, но Василиса не оглянулась, стараясь согнать со своих мыслей одного надоедливого черноволосого демона. — А если честно, не переживай, что бы не произошло. Мы, демоны, сильные. И ты борись, как в последний раз. Мне это всегда помогает.
Чужое дыхание шевельнуло волосы на затылке, и Василиса обернулась, но ничего не разглядела в кромешной тьме. Она даже не пыталась разобрать, кто с ней говорил — демон или демонесса.
Она криво ухмыльнулась.
И вдруг та страшная сила, то самое отчаяние подтолкнуло ее в спину, и Василиса вцепилась в чужое тело.
— Помоги мне, — прошептала она в чужие губы.
Водоворот эмоций захватил ее. Чужие руки, губы, хриплый шепот — истинная феерия. Василисе вдруг стало тепло, будто камин разожгли в стылой комнате, простоявшей весь зимний день с распахнутыми настежь ставнями. Мысли путались, и демонесса даже не пыталась разгладить их, кусая до крови чужие губы, что пахли лавандой и чем-то приторно-сладким. Амброй.
Она обвила чужую спину ладонями, щупая острые лопатки, тонкие, хрупкие плечи и наконец зарываясь в мягкие волосы, что пахли солью… и… штормом. Штормом в океане, когда весь мир качается из стороны в сторону, и не разобрать, где вода, где небо.
Хотелось раствориться в чужом тепле, забыть о Фэше и любви к нему, что приносила только страдания и боль, забыть его запах, его мягкие вьющиеся волосы, его теплые губы и холодный взгляд.
Хоть на секунду.
Хоть на чертово мгновение — забыть.
И Василиса забыла, слушая стрекот чужого дыхания и чувствуя спиной, сквозь тонкую ткань рубашки мохнатые еловые ветви.