Она же говорила, не может. Такое в ее сумасшедшей жизни просто невозможно.
— Есть у меня одна безумная идея, которая, возможно, тебе не понравится.
— И какая же? — Василиса постаралась, чтобы ее голос не дрогнул.
— Есть способ обезопасить близких нам демонов и людей, ведь, как ты знаешь, Земля вполне доступна для демонов. Нам придется обратиться за помощью к твоей матери.
К Лиссе. Лиссе Сияющей, которой не было все эти годы, той самой, что спасла ее от смерти, что хотела манипулировать влюбленностью Фэша в нее ради блага Василисы. Что была жива.
В отличие от Марты.
— Я… Мне… М-мне нужно подумать.
— Не переживай, время у нас пока еще есть. Но и будь настороже — его у нас не так уж и много.
— Хорошо. Только… давай отложим серьезные разговоры до завтра, ладно? Сегодня, — сегодня она половину дня хотела сдохнуть. — Сегодня я хочу отдохнуть.
— Хорошо. Пойдем?..
Надо же. А Василиса и не заметила, как они допили кофе, что было таким приятным, горько-сладким, знакомым, как из детства. С пенной шапкой сверху, сливками и маршмеллоу. Горячее, но не обжигающее. Оставляющее приятное послевкусие.
— Давай на главную площадь? Там сейчас так красиво, наверное.
— Не думаю, — Фэш хмыкнул. — Там сейчас снуют тучи торговцев, пытающихся продать канцелярский товар любому прохожему. Ведь скоро время обучения. Ну, поэтому у меня есть идея получше.
Они вышли из кафе. На улице царила приятная прохлада.
Фэш вдруг резко приобнял ее за талию и телепортировался. Василиса ощутила знакомый рывок и выдохнула. А потом…
А потом радостно улыбнулась.
Это был дуб. То самое поваленное поперек старой тропы дерево, поросшее мхом. Те самые заросли тимьяна и полыни, те самые дикие розы, которыми поросли все Сады Смерти. Это в прошлом был аккуратный розарий, на который открывался вид из окон кабинета Повелителя.
Теперь Повелительницы.
— Кстати, Фэш, — Василиса вдруг вспомнила, о чем хотела поговорить больше всего. Демон сел на сухую кору старого дерева и потянул ее за собой. Василиса, оправив юбку платья, села. — А как же мое обучение в Академии? Я ведь тогда не доучилась. А после… а после времени на это совсем не было.
— Ты, Лиса, не ангел и не демон. Тебе, чтобы колдовать, достаточно захотеть этого в полной мере. Тебе не нужны для этого заклинания — слова проводники — как, например, нам, демонам.
— Вот как…
— Но кое-что из боевых заклятий тебе все-таки знать необходимо. Я могу нанять учителей, пока есть время, если ты, конечно, хочешь, но также мог бы предложить в качестве кандидатов себя и Марка. Не самые хорошие в качестве преподавания, но во многом знающие значительно больше тех же учителей.
— Думаю, второй вариант меня устраивает больше, — Василиса улыбнулась. — А и еще. Клянусь, это последний вопрос. Мм-м, меня всегда интересовало — вот в первую нашу встречу у вас с Ником были еще хвосты и рога, а потом я всегда только крылья и видела.
Фэш вдруг рассмеялся.
— Демонологию, похоже, ты учила невнимательно. Это полная боевая форма демонов высших рангов, которую принято принимать не только в бою, но и на официальных мероприятиях, одно из которых ты тогда успешно прервала. И об этом, кстати, написано почти в каждой книге.
— Ну-у-у… я всегда искала только интересующую меня информацию.
— И что же тебя интересовало?
— Не это, — отмахнулась Василиса, вытянув ноги, что претило всем правилам приличия, какие проповедовала госпожа Афелия. — А ты… а ты не мог бы показать свой хвост?
— Ты же его видела уже.
— Я его тогда не рассмотрела.
— В следующий раз рассмотришь. Но это будет явно не сегодня, — Фэш вдруг чему-то усмехнулся.
И почему Василисе в этот момент показалось, что они говорили совсем не о хвосте?..
— Обещаешь?
— Конечно.
Василиса прикрыла глаза и облокотилась на теплое плечо черноволосого демона. И в этот момент вдруг стало хорошо. Так уютно, так просто и по-домашнему, будто рядом сидела Марта и рассказывала, что сегодня было нового на работе. Или Инга принесла ей еду в контейнере, которую Василиса конечно же не съест, наполняя тишину ничего не значащими шутками, а также забавными историями о семейной жизни с Лешкой, что ее каждый вечер дома ждет. Или Джейк сидел рядом с ее кроватью и в привычной надменной манере делился новыми сплетнями среди аристократов.
Ей было хорошо сейчас. Так просто и легко, как бывало слишком редко, особенно в последнее время.
— Кстати, Фэш, а почему это Николь говорила мне, что ты разрешил ей называть меня Лиской? Кто тебе давал такое право, а, Фэшик? Фэ-э-э-эшик, Фэ-э-эшичк—
А он вдруг взял и поцеловал ее. Накрыл ее губы своими, мягкими, обветренными и очень теплыми. До одури такими знакомыми.
Он целовал ее, а Василиса просто замерла, чуть приоткрыв в изумлении губы. А потом отпрянула.
— З-зачем? Зачем, Фэш? Я ведь… я ведь… я ведь ничего не чувствую.
Совсем.
Комментарий к Глава третья, «Горько-сладкие попытки жить»
ну и вот, в общем-то.
========== Глава четвертая, «Танцуй полумесяц» ==========
Но близится день, и пока не расстались
Рискну пригласить полумесяц на танец…
(Танцуй) Танцуй, моя радость, танцуй!
Танцуй, полумесяц, на поле тюльпанов
Луна, расцвети самым ярким бутоном
Богини, что с неба упала.
pyrokinesis — танцуй полумесяц
Пустота.
Терпко-горькая, густая, оседающая в горле противным кашлем, глухая, всепоглощающая. Вместо души она. Вместо жизни.
По утрам мир какой-то блеклый, черно-белый. Василиса заметила это еще в детстве, где хлопья с молоком, горячий сливочный какао и поцелуй в щеку от Марты на завтрак. Бесконечные сборы в школу, быстрая прогулка с Лешкой мимо парка, мимо всех тех ярких вывесок магазинов, в которые очень хотелось попасть.
По утрам мир чертовски-безумный, мчащийся куда-то, как скоростной поезд, на котором они с Мартой ездили к загородному домику у моря летними вечерами.
По утрам мир выцветший.
А у нее сейчас такая вся жизнь.
Василиса сидела, чувствуя под собой шершавую кору старого поваленного дуба и… просто плакала. Это была боль, та самая, что раньше ежедневно наполняла ее будни, та самая, сумасшедшая, от которой хочется просто самоуничтожиться, больше н е с у щ е с т в о в а т ь.
Это была ее реальность. Горькая, одинокая, запутанная и загадочная.
Она вспоминала теплые мягкие губы, нежный долгий взгляд, такой полу-счастливый, горячий и вдруг наполняющийся горькой леденящей сердце болью. Будто глинтвейн ключевой водой разбавили.
Безумный контраст.
Она услышала шаги и догадалась, чьи они, гораздо раньше, чем тяжелая ладонь опустилась на ее плечо.
— Я в курсе того, что произошло прошлой ночью.
— Откуда же?
— А ты, сестренка, похоже забыла, что я Высший. Мне доступно многое. Будущее во всей его неповторимой многогранности — тоже.
— А ты, братишка, похоже забыл, что я тебе вовсе не сестренка.
— Брось, Огнева, мы столько пережили вместе, что я тебе уже гораздо ближе, чем родной брат. Я бы предложил стать чем-то большим, если бы не твое тяжелое отношение к любого рода привязаностям.
Василиса горько усмехнулась, сжав в ладонях ткань платья.
С ветки вдруг вспорхнула дикая птица, и ветер поднял первые пожелтевшие листья с еще изумрудной травы. Надо же… еще вроде август, но по утрам уже так холодно и тоскливо, сыро и промозгло, как у нее в сердце. Листья желтеют и опадают. Природа прощается с летом.
Маар присел рядом и улыбнулся. Он показался ей все тем же, что при первой встрече: там, в земном госпитале. Эти воспоминания были выцветшие, бледные, как сегодняшнее утро. Эмоции. Их у нее отобрали. Но Маар был все тем же: ярким, добрым, солнечным. Жизнерадостным, искренним и чистым.
Ей не было места рядом с вот такими хорошими мальчиками с добрыми улыбками и искристым юмором. Но они почему-то каждый раз пробирались к самому ее сердцу и застревали там так, что не вырвать, не выкорчевать.
Маар был действительно родным.
Но Фэш был роднее.