— Входи, — охрипшим голосом каркнула Василиса, откашливаясь в кулак и удобнее устраиваясь на подоконнике. Было уже раннее утро, и сейчас, после жаропонижающего и тонизирующего лекарств, она чувствовала себя немного лучше. Горло продолжало саднить, будто она целый день кричала и посадила связки. Фэша она больше не видела и вовсе смутно помнила, что говорила ему там, у дерева, когда он нашел ее. Она тревожно сжала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь. Поблагодарить его за помощь? Или не стоит? В конце концов, он делал это не от искреннего сердца, а лишь потому, что обязанность следить за Василисой на него возложил ее отец.
Небо медленно светлело, минута за минутой, пока не стало грязно-серым. Ветер гнал облака, сплетая их в причудливые фигуры — то разрывая на рваные клочья, то соединяя в аляповатые формы. Небеса грозились вот-вот пролиться дождем, настоящим ливнем и спрятать за своим покровом этот паршивый осенний рассвет. И вот тогда-то Василиса обязательно ляжет спать и не встанет до следующего дня, только бы вычеркнуть еще одни проклятые сутки из своего нового календаря. Но дождь все не начинался, и девушка упрямо сидела на холодном подоконнике, подтянув колени к груди. Ее колотил озноб, и ей стоило бы надеть теплый свитер или укутаться колючим шерстяным пледом, чтобы прогнать холод, который, кажется, проник уже в самые кости, превращая Василису в неловкую куклу. Теперь даже пальцы не гнулись, не удавалось сжать ладони в кулаки, поэтому Василиса бросила попытки, выводя на гладкой поверхности стекла различные узоры своими заледеневшими бледными пальцами. Еще бы ей стоило выпить лекарство, потому что лицо, в отличие от тела, пылало, и медно-рыжие пряди на затылке взмокли от пота — и Василиса знала, что у нее вновь температура. Это было обидно до слез — еще один нюанс в целой череде неприятных событий. Еще бы, наверное, стоило прекратить вновь и вновь возвращаться мыслями к Фэшу, отцу и прочим.
Василиса все это понимала! Конечно, понимала, но не могла сдвинуться даже на дюйм, отвести взгляд от мрачного пейзажа за окном. Здесь, спрятанная в глубокой нише, она чувствовала себя хотя бы в иллюзии безопасности. Словно неуклюжий пингвин в стеклянном шаре — такой стоял у Василисы дома, и, совсем маленькой, она могла часами завороженно следить за белоснежной метелью внутри. А потом, одним душным июльским вечером, шар разбился случайно, и фигурка крошечного пингвина больше не была защищена. Теперь же и Василиса чувствовала себя так же — в ненадежном укрытии, хрупком, словно хрусталь, готовый рассыпаться пылью от любого неосторожного касания.
Небо все сильнее темнело, ветер яростно гнул к земле горчично-желтую траву, и она переливалась волнами, будто огромное потревоженное животное. Василиса поймала себя на мысли, что хочет на улицу — бежать босой по мягкому вереску, скользкому от росы. Хочет раскинуть руки и ловить тяжелые первые капли дождя растрескавшимися губами. И кричать — громко, до сорванных связок, до боли в груди и отчаянного стука крови в висках. Может быть так она получит ответы на целый рой вопросов? Может, Бог слышит только крик, а горячечный шепот полуночных молитв давно стал обыден за сотни и сотни веков? Ей ведь так мало было нужно — лишь знак, куда идти дальше, и как уберечь сердце от новых ран. Лишь понимание, какой путь верен, а какой в итоге приведет ее к несчастью.
А существовал ли вообще Бог? Василиса не знала, она просто еженедельно по воскресеньями ходила с Мартой в церковь, ставила свечи и читала молитвы.
Спроси ее кто, верит ли она в то, что говорит, девушка бы не смогла ответить.
Ни тогда, ни сейчас.
Все перемешалось в ее голове, и мысли с образами наскакивали друг на друга, мешая мыслить рационально. Василисе не хотелось верить в то, что сейчас с ней происходило. Она знала, мозг пытается отрицать всю эту магию, ангелов и демонов, ведь всю свою сознательную жизнь Василиса не верила во что-то подобное.
— Доброе утро, самоубийца, — хмыкнул Фэш, заходя в ее комнату и ставя на тумбочку у ее кровати стакан с лекарством и тарелку с бульоном.
Василиса прикрыла глаза, прислоняясь горячим лбом к холодному оконному стеклу.
— По-хорошему, тебе бы поспать нужно, — серьезно произнес черноволосый, присаживаясь рядом. — И поесть.
Огнева горько вздохнула и зашлась в кашле.
— Спасибо, — хрипящим шепотом произнесла она. — И без тебя обойдусь, мамочка.
— Куда ты без меня денешься, — вздохнул Драгоций и посмотрел на Василису. Та сидела с закрытыми глазами и мерно дышала в оконное стекло.
Уснула.
*
— Ты должна стать демоном, — серьезно произнес Ник за обедом через несколько дней, когда Василиса наконец вылечилась. — Это приказ Повелителя.
Завтра должен быть первый день зимы, Василиса считала. Значит, в скором времени пойдет снег, и девушка не могла дождаться этого события. Ее первая и, Василиса надеялась, последняя зима в Преисподней, как-никак.
Она поперхнулась только что отпитым соком, и Диана, сидящая рядом, учтиво похлопала ее по спине.
— Зачем?
— Твой отец хочет представить тебя на следующем собрании демонов, как свою дочь, — соизволил объяснить Ник с паршивой такой улыбкой. — И это не обсуждается.
Василиса завыла, хватаясь за голову.
*
Василиса сняла с вешалки до этого уютно лежащее на кровати, присланное ей отцом по случаю будущего события, строгое на первый взгляд черное платье с белым воротничком и белыми же манжетами. Надев его, она повернулась спиной к зеркалу и, обернувшись, попыталась застегнуть пуговицу сзади. Василиса постаралась не смущаться тому, что платье было с открытой спиной, но все равно покраснела и спешно умылась холодной водой, чтобы убрать неприличную красноту. Справившись с этим, девушка принялась расчёсывать свои средней длины волосы.
За неимением лучшего варианта, Василиса заплела их в аккуратную косу и перекинула на левое плечо, подвязывая красивой черной лентой.
«Отец сказал мне выглядеть достойно, ну что ж, надеюсь, у меня получится», — подумала она.
Достав из шкатулки, стоящей на тумбочке у кровати, небольшой флакончик цветочных духов и брызнув пару капель на запястья, она потёрла их, затем по капле добавила в ямочки за мочками ушей. Из одной коробки в шкафу Василиса достала свои родные, ранее лежащие в пакете со сменной обувью любимые чёрные туфли-лодочки на очень низком каблуке, что пропутешествовали вместе с ней через портал в Преисподнюю.
Наконец, полностью готовая, она застегнула на руке браслет из белого жемчуга, тоже подаренный отцом, и взяв в руки черную мантию, совершенно как у других демонов, вышла из комнаты в коридор, где ее уже дожидался Фэш.
Гордо подняв голову, Василиса пошла вслед за демоном, клянясь себе, что ни за что не опозорится.
Иначе не будь она Василисой Огневой.
*
Она стояла в той самой Каменной Зале, в которую попала через портал, открывшийся на Земле. При полном освещении помещение хоть и выглядело гротескным и мрачным, но было красивым, Василиса не могла не признать.
Прямо посередине комнаты стоял массивный серебряный постамент, на котором лежал прозрачный камень, внутри которого словно бы плавали маленькие искорки и волшебные всполохи.
Сама Каменная Зала действительно была сделана из камня, названия которого Василиса не знала, но выглядело это впечатляюще. У одной стены стояло несколько кресел, на которых сидели ее отец и несколько других демонов, чьих имен она не знала.
— Вместе с тобой посвящение пройдет еще и сестра Фэшиара, Захарра, — холодно обратился к ней отец, и Василиса только сейчас заметила худую темноволосую и темноглазую девчонку в скромном черном платье, стоящую рядом со своим братом. Ее волосы были заплетены в какую-то замысловатую прическу, а сама Захарра заметно дрожала и была бледнее мела. На вид ей было не больше шестнадцати.
Фэш подтолкнул сестру к этому камню, и Василиса непроизвольно придвинулась ближе к нему, отступая подальше от пугающего своей внушительностью постамента.
Захарра подошла к камню и положила на него обе дрожащие руки, отчего тот загорелся розоватыми искрами, а девушка закричала. Искры из камня плавно перетекли на ее руки, а потом на плечи и спину, формируя в районе лопаток два сверкающих нароста, медленно перевоплощающихся в такие же кожистые крылья, как и у остальных демонов.