— Дом, — вдруг выдохнул Норт и улыбнулся. — Я скучал.
И Василиса вдруг поняла его. Это было так неожиданно, остро и больно, что слезы на глазах выступили. Это ведь был и его мир тоже. Да, неправильный, без семьи, без родных и близких, практически без друзей, но… дом. Его дождливый Лондон, мрачный приют, занятия в приходской школе с другими мальчишками, бедность и голод.
Но это было детство, была юность с другими мальчишками, была его жизнь, та самая, настоящая, до того, как он станет демоном и, как и Василиса, потеряет это все навсегда.
Нет. Она не позволит.
Этот мир останется с ним. Навсегда.
Как предсказывало пророчество, она объединит миры. И ее семья будет жить там, где каждый будет тем, кем захочет, любить того, кого захочет, и там, где захочет. В любом из миров.
А пока…
А пока они молодые, счастливые, искренние, живые. И у них впереди Новый год, новая жизнь, которую они построят сами. Это будет и х будущее.
Наше.
*
Лешка едва не упал от шока, встретив их на пороге. Инга, судя по звукам, готовила на кухне еду к праздничному столу, напевая какую-то новогоднюю мелодию. Пахло яблоками с корицей, вином, имбирем и пряностями.
— А мы… в гости, — Василиса неловко улыбнулась, волосы прятались под шапкой, а куртка была застегнута как-то криво и в спешке. И вдруг она, как в детстве, подскочила, обняла друга за плечи и чмокнула в щеку.
— Василиска вернулась! — и обнял в ответ, закружив по коридору. — Как же мы скучали.
— Василиса! — закричала с кухни Инга. — Давайте проходите, раздевайтесь и мойте руки. Помощь нужна! Дел столько с этими праздниками, разрываюсь, мамочки.
А Василиса увидела кольцо на пальце друга, и сердце закололо острой болью.
— Ну что, Розневы, вас можно поздравить? Жаль только… я опять все пропустила, — вздохнула она, снимая куртку.
— И ничего ты не пропустила, наверстаем. Лучше со своей дружной компанией познакомь, дуреха, — хмыкнул Лешка, опершись на стенку и скрестив руки на груди.
— Ой! А это… моя семья. Прям как вы, — улыбнулась Василиса, и была в этой улыбке вся та буря эмоций, царившая внутри нее самой. — Это Николь и Нортон Огневы, мои младшие брат и сестренка, пусть сами решат, как их вам называть. А это Фэш, он же лорд Драгоций и тот, кто впервые познакомил меня с Преисподней, мой… советник и очень хороший друг.
Василиса буквально ощутила, как Фэш за спиной вздрогнул, как от удара.
Неловкость сгладила Инга, появившаяся из кухни и сопроводившая всех по очереди в ванную.
С ребятами было… уютно. Лешка катал Николь на плечах, показывал ей детские фотографии Василисы, Норт зачарованно смотрел какой-то фильм по телевизору — в его время их не было, и это действительно было для него новогодним чудом. А Василиса с Ингой кружились по кухне, нарезая салаты, пока булочки запекались в духовке, а Фэш чистил картошку. В белой хлопковой рубашке, с закатанными рукавами, взъерошенными чернильными кудрями и в такой обстановке он выглядел ужасно домашним и красивым.
Василиса, смотря на него, подумала, что это все, наверное, и есть семья.
— Рознев теперь не отлипнет от твоей сестренки — два ребенка встретились, — рассмеялась Инга.
— Рознев, как всегда, — к маленьким Огневым лезет. Эх-х, хоть бы поговорил нормально с подругой детства. А скоро он встретит еще толпу маленьких демонят — и все, пропал наш Лешка. Да, ночью мы бы хотели пригласить вас на праздник к нам, ну, в Ад, — Василиса, запинаясь, договорила и неловко улыбнулась. — Если вы, конечно, не против.
— Мы, конечно, не против, Василиска, — едко сказала Инга. — Нет, ну предупредила бы раньше, я бы наряднее оделась!
Василиса облегченно рассмеялась, продолжая шинковать овощи.
— Какая-нибудь леди обязательно одолжит тебе свое вечернее платье. Но, уверяю, тебе будет не до этого. Как только увидишь красоту на главной площади — не захочешь уходить до самого утра, а в платье будет прохладно.
— Вот увижу, а там и посмотрим уже все, — сварливо отозвалась Инга, заправляя выпавшую из пучка прядку за ухо. — Только сначала посидим у нас, на салюты посмотрим и родителям угощений занесем — не все же это нам одним есть!
— А мы можем, — кивнула Василиса. — Да ведь, Фэш? Демоны же могут управлять временем в мире людей, и мы все-все успеем?
— Успеем, — согласно кивнул Фэш, заканчивая с картошкой. — Инга, я могу закурить?
— На балконе — вполне, — кивнула Рознева, укладывая салаты в разноцветные контейнеры.
— Я тоже выйду, — тихо обронила Василиса. — Воздухом подышать.
За окном снег перемежался с мрачной грязной слякотью, небо отдавало пеплом, — и будто из Преисподней и не уходили. Морозный воздух хлестал по коже, не скрытой свитером, обжигая. Щелчок, — и в сумерках полыхнул маленький огонек. Фэш стоял молча, опираясь на балконную перегородку, а сигарета печально тлела в тонких пальцах. Василиса не знала, что именно ее дернуло, — то ли какая-то унылая, несвойственная празднику атмосфера в этот момент, то ли эта жалость к несчастному окурку, то ли еще какое сумасшествие, но.
— Можно?.. — и ладонь к сигарете потянулась.
— Смею ли я мешать Повелительнице? — выдохнул Фэш, отдавая средство своего успокоения. — Даже друг, надо же, — едва слышно добавил он.
Василиса промолчала. Она запуталась, очень и сильно.
И искренне понадеялась, что ее новогодним подарком будет распутывание этого клубка эмоций, в которые скаталась ее душа, ее оголенные до неприличия нервы.
Сигарета дотлела до фильтра, Василиса ее быстро потушила о собственную ладонь и бросила вниз с балкона.
— Я пойду помогу Инге, да начнем собираться.
— Как прикажете, Повелительница, — и едкая усмешка сверкнула в темноте.
*
— Ну что, домой? — радостно спросила Николь, сжимая ладони Лешки и Василисы в своих маленьких ручонках.
— Кому как, — не так радостно и более сомнительно произнес Лешка. Он с сомнением глядел на Фэша, задумчиво глядящего в сторону и в уме просчитывавшего координаты для телепортации. А потом на резную деревянную дверь, которую в этот раз он видел.
Они стояли на той же самой улице, почти тем же самым составом, но в этот раз в бездну летела не одна Василиса — они все.
— Краси-и-иво, — протянула счастливо Николь, закружилась, раскинув руки, и, смеясь, упала в сугроб. — А можно я побегу вперед всех?
— Кто-то соскучился по Джейкобу? — хитро улыбаясь, спросила Василиса, а сестренка засмущалась и все-таки рванула к воротам, захватив с собой Норта. В темном небе мерцали огоньки — пульсары, созданные слугами, серебрился падающий снег и вдалеке сияли разноцветьем окна Призрачного замка.
— Ну что, Лешка, кто быстрее? — хмыкнула Василиса, подобрала полы длинной юбки и первая же побежала. Друг, смеясь, помчался за ней. Инга с улыбкой покачала головой:
— Какие же они еще дети.
— Одна из них правит уже целым миром, а второй, насколько я понял, сам скоро детей завести планирует. Ужас.
— И не говори, — Инга подмигнула Фэшу. — Но ведь мы не позволим веселиться им в одиночку, верно?
И они припустили за своими любимыми, уже не дети, но так мечтавшие урвать еще хоть мгновение беззаботного детства. Вчера у них дешевые драмы, а завтра — война.
Но сейчас, сегодня — они живы. Они молоды и свободны. Они были вечные.
Любили, ссорились и мирились, целовались, творили глупости, пили, курили, сбегали по ночам из дома, танцевали до бессилия, проходили вместе через все — через предательство, через ложь, через войну, через потерю близких и эмоциональные расстройства. И всегда были рядом. Вместе.
В легких касаниях кончиками пальцев, в теплых объятиях, в поцелуях, в слезах и в истерике, в ослепляющей и затмевающей рассудок боли, в укусах, в ощущении, что вот, да, это твой родной человек, вцепись до крови в мои плечи, если тебе страшно, я рядом. Р я д о м.
И наконец эта зима. Шел пятый послевоенный год. И они были вместе.
*
На площади пели старинные баллады, голоса сливались в общий хор, ладони согревал горячий напиток — в этот раз Василиса пила глинтвейн. Аромат пряностей витал в воздухе, гвоздичка слегка горчила на языке, а корица заставляла вспоминать о великолепных французских булочках, которых им как-то довелось отведать с Мартой.