Лисса Сияющая действительно сияла.
Вокруг то и дело вспыхивали различные драгоценные камни, Инга на которые смотрела со скепсисом. Лисса всем видом своим располагала к себе, но что-то внутри Василисы не давало покоя при взгляде на ангела.
А ведь скоро проснется Норт. Уже демон, настоящий лорд Огнев.
— Никто не хочет чаю? Разговор предстоит долгий, — это сахарная улыбка могла растопить кого угодно.
— А кто-то собирался с вами разговаривать, леди? — произнесла едко Инга, хмыкнув. И сейчас Василисе очень хотелось с ней согласиться. — Уж впускать вас в свою квартиру я точно желанием не горела. Предательницам здесь не место.
А ведь она была. Бросила дочь в другом мире, сначала на ее отца, а потом на старую подругу, которая никому не была ничем обязана, а ведь приютила Василису у себя. И заботилась как о родной. До самой своей смерти.
Причем в какой-то степени по вине все той же Лиссы.
На долгое время отобрала у нее Фэша, поработила его, использовала, при этом не давая никаких надежд. Делала это до сих пор. Он сбежал, едва увидев ангела на пороге, и Василисе было от этого до безумия больно.
Бросила Нортона, тоже влюбив в себя, и позволила ему умереть.
Все, к кому прикасалась Лисса Сияющая, умирали. Кто следующий — Фэш или она?..
— Тебя, человек, никто и не спрашивал. Я пришла поговорить с дочерью. И со старым другом.
Теперь Василиса злилась тоже. Замигала лампа в комнате, накалился воздух так, что стало трудно дышать. За окном металась снежная пурга, скрывавшая за белесой пеленой весь остальной мир. Инга рядом все сильнее сжимала кулаки. Какой бы взрослой и умной она сейчас ни была, уничижительного отношения к себе не терпела до сих пор.
Был бы здесь Лешка…
Василиса медленно сходила с ума. Щеки пылали огнем, как и ее сердце, волосы наэлектризовывались. Еще чуть-чуть и она обратится в полное боевое обращение, чего не делала со времен войны.
— А дочь ли я вам, мадам Сияющая? — наконец заговорила Василиса. Все внутри было пропитано ядом. Сейчас она была настоящей змеей, такой, какая присоседилась на ее запястье. Она все еще была в шелковом платье, а к ее бедру был прикреплен обычный пистолет. Спокойно. Вдох-выдох. Метель за окном лишь усиливалась. — Что вы знаете обо мне, кроме того, что я — Антихрист и Первая Повелительница Преисподней? А что о вас знаю я?
Эта женщина никем не была ей. Марта была дороже, чем мать, но — Марта была. Раньше. И как раз по вине сородичей этой женщины!
Василиса просто не могла быть объективной. О, нет-нет, она не была дочерью Лиссы. Она была дочерью Нортона, даже в последние свои секунды переживавшего за нее, и кем-то намного более родным и близким для Марты Охристой.
— Конечно, ты моя дочь, Василиса, — драгоценные камни вокруг Лиссы рассыпались кровавыми рубинами.
— О, да у нас скоро будут деньги на новую машину, — насмешливо хмыкнула Инга. И именно в этот момент полыхнуло пламя.
*
— Я твоя мать, демон!
— Ты мне никто, ангел! Где ты была всю мою жизнь? Где ты была, когда вокруг умирали мои близкие?!
Сейчас Инга была склонна верить, что они обе скорее две рыжие ведьмы. Или просто истерички. Да простит ее Леша, но этим Василиска пошла явно в мать, и именно что черт разберет, кто из них тут ангел, а кто демон, кто кому дочь и не дочь. Черт и разобрал.
Метель за окном внезапно угомонилась, а ее любимая уже-не-рыжая заноза в заднице была заключена в объятия Фэшиара Драгоция. Ее саму внезапно объявившийся Леша утянул на кухню — заваривать для всех успокоительный чай и успокаиваться самим.
Василисе вдруг стало тепло и спокойно, будто у них снова та самая новогодняя ночь, бурлящее вино по венам и искрящиеся салюты над головой. Фэш, как бы они не ссорились, всегда умел ее успокаивать, вселять уверенность. С самого ее появления в Преисподней почти уже семь лет назад. Он был горячим, уютным и… сильным. Стойким утесом в мире ее бушующего океана. И она любила его, всамделишно любила. Природа за стенами трешки Розневых успокоилась, как и сама Василиса. Пламя внутри уже не бушевало, а теплилось мягко в углях. Фэш касался не только ее тела, он касался ее настроения. Оголенных до неприличия нервов, безумного сердца.
— Я тебя люблю, — тихий шепот на ухо, мягкие объятия, похожие на кокон из теплого пледа, легкий поцелуй, запечатленный на ее губах. — И все будет хорошо. Мы со всем справимся.
Василиса повернула голову и увидела, как Лисса все еще пылает гневом. Практически весь ковер в гостиной Розневых был осыпан кроваво-алыми рубинами, а ангел стоит посреди всего этого хаоса с перекошенным лицом. Оно уже не было милым и приятным, краснело пятнами от злости и вызывало лишь отвращение и злость ответную.
— Лисса, — холодно произнес Фэш, освобождая ее из своих объятий. — Никогда ты не умела делать хоть что-то правильно. И до сих пор не научилась. Повелительница моя, прошу вас, сядьте на диван. Будем учить матерей общаться со своими детьми.
Лисса лишь обессилено упала на колени рядом со своими драгоценностями. Василиса не знала, что это за магия и исчезнут ли камни, когда уйдет ангел, но очень хотела зарыться в любимую библиотеку Призрачного замка и всенепременно узнать.
А Инга с Лешкой чай принесли. Терпкий, с медом и корицей, он был именно тем лекарством, какое ей необходимо. За окном мягко кружился девственно-белый снег, подсвеченный уличными фонарями, а вдалеке сияла холодная и неприступная луна в голубоватой призрачной дымке. Василиса отхлебнула чай, грея о чашку ладони. Это была ее любимая, ее завела Лешина мать, когда Василиса еще в детстве заходила к ним в гости после школы вместе со своим верным рыцарем. Как-то так получилось, что такая же верная посудина перекочевала в квартиру Розневых, так и оставшись Василисиной.
Кружка была стеклянная, полая внутри. Между прозрачными слоями плавали сухоцветы в какой-то жидкости, позволявшей жить им так долго.
А чай был с кислинкой — Инга кинула сушеной облепихи в заварник. Василиса любила каждый отвар подруги — та была настоящей травяной волшебницей. А еще очень заботливой и верной, хоть и прятала эти качества под маской едкой змейки.
Розневы были ее семьей. Как и Фэш теперь. В комнате, которую молодожены пока присвоили Василисе, редко, но навещавшей их, спал Норт. И где-то далеко, под опекой рода Розерман, находилась Николь, ее маленькая малышка, которой сейчас так не хватало.
— А теперь говори, зачем здесь, — тихо и обжигающе-холодно произнес Фэш, тоже отхлебнув чая. Одна его ладонь переплеталась с Василисиной, не давая сорваться в глупую и детскую истерику.
— В обмен на помощь всем демонам Ада я всего лишь хотела познакомиться с родной дочерью, — так же тихо произнесла Лисса, продолжая сидеть на ковре, усеянном рубинами.
— И твой хозяин тебя отпустил? — едко хмыкнул Фэш. Василиса непонимающе взглянула на него, требуя ответа на невысказанный вопрос. — Ты же не знаешь, моя Повелительница. Лисса Сияющая согласилась стать подстилкой для Повелителя Перьекрылых за собственное разжалование из преступниц и горстку драгоценных камней, — Фэш кивнул на рубины. — Это произошло еще до твоего рождения, и я очень жалею, что не знал об этом раньше.
— Что?..
— Василиса, я сделала это лишь для того, чтобы спасти тебя! — в отчаянии закричала Лисса, разбивая ладони о собственные рубины. Кровь даже не была заметна на их фоне. — И Дар Камней Настроения я получила после испытаний в Садах Эдема! Я просто хотела, чтобы ты осталась жива!
И Василиса не выдержала. Она подошла к рыжеволосой женщине, рыдавшей на полу, уже практически непохожая на нее, но все еще ощущавшая что-то родное, едкое, больное, что не выдрать никак. Помогла ей подняться и утащила на кухню — вместе готовить какао по рецепту Марты.
А потом они сидели и говорили. Долго, больно, несколько раз снова срывались на крик, но успокаивались в объятиях друг друга. Василиса пожелала, чтобы на столе появились семейные фотоальбомы. И она впервые открыла их со смерти Марты. Та никогда не любила фотографироваться и не хранила их, но Василисины собирала со всей возможной скрупулезностью, иногда тоже мелькая на застывших моментах. Очень вовремя Лешка достал из кладовой виски, молча поставил бутылку Джека им на стол и вышел, прикрыв дверь.