Вот и сейчас, едва Василиса приоткрыла дверь комнаты, на нее сначала зашипели зло, а потом признали своей и начали тереться и крутиться вокруг ее ног.
— Эх, гости у нас, Тимошка. Не одни мы, наконец, представляешь? — кот смотрел умными глазами и молча подставлялся под ласки. Демонов обычные животные, видимо, не любили, но за столько лет Тимофей привык к Василисе и относился почти так же, как к Марте.
Василиса скучала. Сильно. Очень. Тимошка понимающе мурчал и жался к ее ногам, пока демонесса пыталась найти в шкафу хоть что-то мужское. Даже халата у нее не было.
Скрипнула дверь ванной комнаты, пахнуло химическим ароматом яблок и жарким влажным паром. На мускулистой поджарой груди оседали капельки влаги, спускаясь ниже, к случайно зацепившемуся на тазобедренных выпирающих костях полотенцу.
— Ты красивый, — едва слышно прошептала Василиса, так что Фэш увидел лишь шевеление ее губ, а Тимофей зашипел на незваного гостя. — Он свой, Тимошка, он родной. — Фэш молча поднял на нее взгляд. — Фэш, садись на кровать, я не нашла ничего, но сейчас загружу твою одежду в стирку — и через час и щепотку магии ты наконец сможешь одеться.
— Наконец? Вам, Повелительница, настолько противно мое тело? — Василиса вздрогнула, как от удара, молча вышла из комнаты, поманив за собой старенького кота, насыпала в миску корма и закрыла дверь на кухню. Тимофей, запертый в четырех стенах, даже не фырчал, словно бы понимая.
Дрожащими руками загрузила вещи демона в стиральную машину, поставив первый попавшийся режим, и, тяжело вздохнув, вернулась в комнату.
Фэш сидел молча, по возможности прикрываясь полотенцем и отвернув лицо к окну. Удивительно, какими ранимыми и хрупкими становятся люди, когда привыкают к тебе, считают кем-то дорогим, кем-то важным. В начале общения с маленькой девочкой Василисой он, едкий, уставший и злой старый демон, покорно выполнял указания ее отца, завоевывая доверие ребенка, а сейчас также покорно принимал удары от этого ребенка, самостоятельно же подставляясь постоянно. Молчал, терпел, глотал едкую боль, потому что полюбил, а девчонка — вот насмешка судьбы-то — любить перестала. И ты не знаешь, чего ожидать, покорно терпишь, боясь, что вот, наконец, тебя сломают точно так же, как до этого.
Каждая влюбленность — неудачная, неправильная. А значит, и ты неправильный, уродливый, неудачный.
— Твое тело прекрасно, Фэш, как и ты сам. Ты очень красивый, — срывающимся голосом произнесла Василиса, помня, как он точно также убеждал ее саму пять лет назад. А потом, как ей думалось, предал.
И Фэш не говорил об этом, но боялся, что она его предаст тоже. Забудет, порвет, как ненужный лист бумаги, втопчет в грязь ботинками и молча уйдет. Когда ты каждый раз обжигаешься, потом просто не веришь, что у тебя тоже может быть хорошо, ведь ты неправильный, неудачный, уродливый.
— Я люблю тебя, Фэшиар Диаман Драгоций, и мне было необходимо лишиться этих чувств, чтобы осознать, насколько сильно.
Они столкнулись взглядами. Такие, неидеальные, на первый взгляд слишком разные. Василиса рванула вперед, падая рядом с Фэшем на кровать, чувствуя, как теряется где-то в ногах то самое полотенце. И поцеловала его, даже не выслушав каких-то ответных слов. Он никогда не был ей отвратителен, никогда в этой чертовой жизни. И Василиса покрывала его кожу поцелуями, чувствуя бесконечную благодарность за все, что он ради нее вытерпел, всегда оставаясь рядом. Зубы нежно прикусили кожу над кадыком. Фэш сжал челюсть, но невольно из его груди вырвался гортанный стон. И как же чертовски красиво это звучало.
— Ты никогда не был мне противен, Фэш. Ты потрясающий, — прошептала она ему в покрасневшее ухо, после чего спустилась ниже, покрывая укусами и поцелуями плечи и грудь. Под ладонями напрягались мускулы. Она только целовала его горячую кожу, часто дыша, разнося этими быстрыми прикосновениями жар по каждой вене, впитывающий и разрывающийся на кончиках пальцев.
Василиса была безумно влюблена.
Она, кажется, возбуждалась не меньше, чем он сам.
Василиса села на колени прямо перед ним, опаляя горячим дыханием кожу. Опустилась еще ниже, на уровень неприкрытых ничем бедер, и глаза Фэша распахнулись в изумлении. Она, перед ним, на коленях…
— Нет, Василиса, встань, ты не обязана ничего…
— Заткнись, лорд Драгоций, — фыркнула Василиса. Немало было благородных дам, которые столь неблагородно опускались перед ним на колени в саду, пыльных кабинетах Академии Зерцалис и пустых залах Кровавого замка и бесстыдно отсасывали, но не было никогда той, на которую он мог смотреть без скуки.
Больше сил думать нет — он почувствовал прикосновение, от которого мутнело в голове.
Дыхание застревало в груди, а внутри, глубоко, там, где рассыпались палящие искры, прожигая в коже дыры, разрывался пылающий котёл с огнем, зажигая всё, моментально.
Жар.
Тянущий, тугой, сосущий жар, от которого свело внутренности.
Глаза закатились под веками, а изо рта вырвался не приглушённый уже ничем стон.
Влажно, горячо. Она обхватила губами головку, осторожно опускаясь, вбирая глубже, помогая себе руками. А Фэш чуть не начал читать молитву Сатане, набрав полную грудь воздуха и задержав дыхание, снова уткнувшись затылком в стену.
Черт. Он умрёт сейчас.
Просто умрёт или кончит. В первую же секунду. Чувствуя, как горячий и твёрдый язычок скользит по самому кончику, слизывая обильно выступающую смазку.
То, что чувствовал сейчас Фэш, он затруднялся описать хотя бы одним примерно подходящим словом, поэтому выбрал самое нужное.
— Васили-и-иса…
Сатана. Вот он, самый настоящий повелитель демонов, перед ним. Яркие, алые пряди рассыпались по плечам и его ногам струйками венозной крови, маленькие клыки показались из-под припухших губ, когда Василиса на секунду подняла голову, столкнувшись с ним взглядом. Ее глаза засветились лазуритом. Демонесса, самая настоящая демонесса. Леди Огнева.
Её руки сжались немного сильнее, а тугие движения, от которых головка плотно гладила скользкое нёбо Василисы, стали немного смелее. Боже… да, да. Он даже не заметил, как начал толкаться к ней тазом. Не заметил, как быстро она приноровилась к этим движениям.
Он шумно дышал сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как по спине скатываются капли пота, одна за одной. А стоны самой Василисы, приглушённые, вибрирующие… подводили его к нужной черте.
— Быстрее… — хрип на быстром выдохе, и рука опустилась, чтобы обхватить тонкую шею, чтобы чувствовать, чтобы направлять.
Сильнее, глубже. Она снова застонала вместе с ним.
Вот так, давай, леди. Ещё. Сейчас…
Ослепляющий, сотрясающий оргазм на несколько секунд его уничтожил. Стёр с лица земли.
Он мог поклясться, что умер. Впервые за целый век, он умер.
Задыхаясь, рыча, выгибая спину, толкаясь снова и снова. Кончая своей Повелительнице в рот. Умирая, оживая. Умирая, оживая… Каждой клеткой своего тела ощущая, как затянутая пружина разрывается на миллион частей, разносясь цветными пятнами перед глазами.
А потом только тяжёлое дыхание пересохшими губами и закрытые глаза. Потому что сил не было даже для того, чтобы убрать сжатую в её волосах руку. Ему… просто было нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Ты… как?
И от этого голоса сжалось сердце.
Он заставил поднять веки, смаргивая туман, глядя на Василису, которая всё ещё сидела перед ним. Глаза её светились таким восторгом, что Фэш против воли залюбовался этой растрёпанной бестией, которая только что свела его с ума. Снова.
— Я не то чтобы хороша в этом, — произнесла Василиса, облизнувшись.
— Ты… Я не достоин… — хрипло шептал Фэш.
— Не только тебе, лорд Драгоций, хочется сделать любимому человеку очень приятно. Надеюсь, у меня получилось, — Василиса скромно опустила взгляд на свою блузку. Брюки немного смялись, но у нее оставалось мало времени, чтобы что-то гладить. — Я люблю тебя, чертов демон. И ты безумно красивый, помни об этом всегда. — Василиса, продолжая сидеть на голом демоне, потянулась к прикроватной тумбе за заколкой, быстро заплела растрепанные волосы в простую косу, вновь облизнулась, чувствуя солоновато-горький привкус на губах. — И кто тут недостоин, так это скорее я.