— Почему?..
— Потому что Высшие не любят вмешиваться, а значит и я не должен. Прости, милая, что не сказал раньше. Береги малышку Николь, она вырастет славной ведьмочкой.
— Ведьмочкой?..
— Ее мать была человеком, впрочем, об этом ты узнаешь конкретнее уже не от меня. Норт и твоя еще не найденная сестра Дейла — тоже дети этой милой женщины. Береги их всех, они еще не раз помогут тебе, и Драгоция своего ручного береги. Хотя я бы никогда не отказался очутиться на его месте, — Маар ей подмигнул, а у нее в глазах вдруг защипало. — Я буду скучать, сестренка, — Василиса вцепилась в него так крепко, как только могла, молча глотая слезы и сотрясаясь в рыданиях. Очередное дорогое ей существо покидает ее — и неизвестно, что теперь будет. Маар прощался так, словно идет на смерть, и так ли он далек от истины?.. — Ну все, ну все, Антихрист, мне пора. Может, еще свидимся. Я же всегда появляюсь тогда, когда тебе больше всего на свете нужна помощь, — он нежно улыбнулся, отстраняя ее от себя и растворяясь в мягком свечении. Василиса отчаянно пыталась ухватить его и со всей силы вцепилась в рукав ее мантии, что в итоге осталась в ее руках, а сам Маар исчез.
— Нет! Нет-нет-нет-нет, — мир стремительно ускорялся, зазвенела посуда на кухне, послышался звонкий смех Лешки, звякнул ключ в дверном замке.
— Василиса дома? — послышался приглушенный голос Фэша.
— Спит еще, — ответила Инга, но сама Василиса даже не услышала этого. Маара больше нет и не будет рядом, не будет сказок про Высших на ночь для Николь, не будет милого, доброго и светлого мальчишки с его надоедливыми шутками, не будет больше лорда Броннера, ее главного советника.
Ничего больше не будет так, как раньше.
Разве ли не в этом прелесть войны, леди Огнева?..
Чужие руки ласково приобняли ее, даруя тепло, опору и поддержку. Но пустота внутри так никуда и не делась — скоро ль слезы разольются до краев и она вновь перестанет чувствовать хоть что-то?
— Лиса, — тихий успокаивающий шепот. Ни черта не успокаивает. Стеклянным взглядом в стеклянный мир, замерший, полупрозрачный. Словно временная петля и не расплелась вовсе.
Она посчитала себя самой умной, всесильной — и вот, любимый демон усыпляет ее, не позволяя предотвратить смерть не менее дорогого Высшего. Василиса оказалась права: все эти чертовы живые существа вокруг лишь мешают, лишь все портят и разрушают. Она справится, сама справится, как и множество раз до этого.
А что до других…
— Ты знал? — тихий зловещий шепот свистяще пробивается сквозь зубы клоками воздуха. — Ты знал, что его ждет? Знал и не предотвратил?
— Это был его выбор, Лиса.
— Какой к черту выбор?! — слезы покатились с удвоенной силой. Не существовало таких слов, которые могли бы описать горечь, поселившуюся внутри Василисы сейчас. Злость. Ненависть. Разочарование.
— Он — живое существо, неподвластное тебе, Повелительница, и — волен выбирать. Маар выбрал помочь тебе защитить эти миры и это сделал, никто не в праве ему помешать, тем более, ты. Повторюсь, Василиса, ты не всесильна. Не взваливай на себя непосильный груз.
— Ты ничего не понимаешь! — о, конечно он не понимал. Разве Фэшиар Драгоций был хоть в одной из тех ситуаций, из который она училась выкарабкиваться? Разве мог бы он хотя бы предположить, что она чувствовала?
— Я все понимаю, милая моя, в первую очередь — тебя саму. Я люблю тебя, моя Повелительница, — захотелось просто исчезнуть, не видеть этого якобы всезнающего и понимающего взгляда, не слышать мягкого успокаивающего голоса, не чувствовать этого противоестественного ситуации тепла внутри. Василиса почувствовала, как немеет тело, начиная растворяться в воздухе, повинуясь ее желанию. Но сначала…
— Документы, — вновь злой свистящий шепот. Почти змея, почти ядовитая. — Все, что отдал тебе лорд Броннер.
Фэш достал из кожаной черной сумки папку пошлого кроваво-красного цвета, молча протягивая ее Василисе. Та же вцепилась в холодный пластик, как в спасательный круг.
— Там есть много пометок, оставленных мной и Мааром.
— Для тебя, Драгоций, он лорд Броннер, — обжигающее презрение. Маска невозмутимости слетела с его лица лишь на секунду.
— Прочти и разбери все на досуге, время у нас пока что еще есть.
И вот, прижав к груди алую папку с документами и мантию Маара, Василиса наконец пожелала исчезнуть, просто не существовать.
*
От ослепительного белого света уже болела голова и слезились глаза. Зрение болезненно расфокусировалось. Било резью.
Но Василиса продолжала сидеть, глотая слезы и читая мелкие строчки, написанные убористым почерком Фэша. Рядом — неаккуратные поправки Маара. День зимнего солнцестояния, когда день такой короткий и света так мало — время, идеального для ритуалов. Но… этот день уже прошел. Ждать практически год для того, чтобы освободить Преисподнюю?..
«Ты Антихрист, Огнева, не глупи. Знаю, какие мысли сейчас у тебя в голове. Все из ничего и ничего из всего, помнишь?» — Василиса едва разобрала слова. Голова кружилась, а вместе с ней кривые строчки, написанные Мааром, видимо, уже наспех.
— Помню, — звенящая белизна места, которого нет, подавила звук, на Василиса, несмотря на это, улыбнулась.
Она знала, какую дверь в скором времени выберет.
Василиса отложила последний лист, но заметила в папке еще один ветхий пергамент. Он был желтоватым, чернила кое-где выцвели, но прочитав первую же строчку, Огнева пораженно замерла.
Вот оно — решение всех ее проблем. Договор, заключенный между самыми могущественными кланами Преисподней, пакт о ненападении, в случае нарушения которого весь род будет лишен сил и изгнан.
Но это, если честно, было не только решением, но и проблемой одновременно.
Насыщенно-белая пустота топила, Василиса едва различала очертания собственного тела от боли и рези в глазах, буквы врезались на подкорку сознания, этот уродливо-аккуратный почерк кроваво-алыми чернилами.
Фэш был Драгоцием. А еще он был чертовым эгоистом. Но Василиса любила в нем все, и это тоже, а потому просто не могла себе этого позволить — демон был слишком самолюбив и просто не пережил бы изгнания.
Фэшиар Драгоций. Красивый, стальной, но внутри хрупкий, как хрусталь, его разбить легко. И разбивали. А Василиса склеить пыталась, как умела, да не слишком аккуратно, но как есть. Он спасал ее, всегда спасал, не склеивал — заполнял заново, собой, своим хрустальным сердцем.
Молча чиркнула зажигалка, тихо вспыхнул огонек сигареты, не погас — видимо, чего-то стоят ее силы. Василиса наполнила легкие никотином, чувствуя, как расширяются сосуды, как ненадолго становится легко дышать и, кажется, будто она со всем справится. Точно что-нибудь придумает.
Посоветуется с Лиссой и Маркусом.
Выход, наверное, найдется. Если эти хрустальные чувства хоть чего-то стоят, она справится.
*
— Твой Драгоций ушел куда-то еще утром и до сих пор не возвращался, — Лешка выглядел хмурым. Метель не прекращалась уже который день, а время истекало. — У Норта лихорадка, из моей квартиры не выходит какой-то седой парень с лицом, как будто лимон сожрал, а Николь подобрала чьего-то корги и говорит, что это твой друг, не расстается с ним. Что, блять, происходит, Василиска?
А она пропала даже меньше, чем на сутки.
— Леш, прости за это все. Наверное, не стоило вас в это ввязывать, я все решу. Обещаю, — Василиса сама не поняла, как слезы навернулись на глаза. Сигарет хватало ненадолго. Прав был Фэш, ни черта она не сильная.
За окном метель сносила к чертям любые порядки и даже предположение о том, что все может быть хорошо. Погода выла от боли, от неудач, и Василиса вместе с ней. Какой же она Антихрист, если даже о своей Преиподней позаботиться не в силах.
— Огнева, не распускай нюни, я просто тоже заебался, а ты даже не рассказываешь ничего. Все будет хорошо, — Лешка прижал ее к своей груди, даруя немного тепла. Ее маленький рыцарь, тот, кто всегда рядом был, несмотря ни на что. Терпел все ее недомолвки, необоснованную злость, проблемы. С самого детства вместе.