— Я, Алексей Сергеевич Рознев, согласно ранее достигнутым договоренностям, призываю магию в свидетели: творимое происходит по обоюдному согласию сторон, и с условиями союза партнеры ознакомлены.
Чары, наложенные Василисой, низко загудели, подтверждая его слова. Василиса, взяв Фэшиара за руку, вторую положила на алтарь и заговорила:
— Фэшиар Диаман Драгоций, готов ли ты связать свою судьбу со мной, Василисой Нортовной Огневой, главой рода Огневых, Антихристом, Повелительницей Преисподней, дабы, что бы ни случилось, быть со мной, в болезни и здравии, богатстве и бедности, в мире и на войне? Быть со мною на одной стороне, защищать и заботиться, самому принимать мою помощь? Делить со мной сладость триумфа и горечь поражений, гнать моих врагов, принимать моих друзей? Учить и учиться самому? Быть милосердным к моим промахам в горькие минуты, а в радостные напоминать, что все проходит? Растить наших детей, будь они таковыми по крови или магии? Жить со мной, любить и уважать меня, сплетая силу, жизнь и магию, чтобы даже смерть не разлучила нас?
Алтарь мягко засветился, а свечи запылали еще ярче, будто вместе с главой рода ожидая ответа нареченного. Фэшиар тоже положил ладонь на камень, и под высокими сводами раздался его чуть хриплый голос:
— Готова ли ты, Василиса Нортовна Огнева, глава рода Огневых, связать свою судьбу со мной, Фэшиаром Диаманом Драгоцием, дабы, что бы ни случилось, быть со мной? Прощать мне слабости, любить и уважать меня в болезни и здравии, богатстве и бедности, в мире и на войне? Быть со мною на одной стороне, защищать и заботиться, самой принимать мою помощь? Делить со мной сладость триумфа и горечь поражений, гнать моих врагов, принимать моих друзей? Учить и учиться самой? Быть милосердной к моим промахам в горькие минуты, а в радостные напоминать, что все проходит? Растить наших детей, будь они таковыми по крови или магии? Сплести силу, жизнь и магию, чтобы даже смерть не разлучила нас?
— Да. И в том клянусь тебе, Фэшиар.
— И я тебе клянусь… Василиса.
— Свидетельствую! — быстро подтвердил услышанное Лешка, а какая-то сизая дымка словно отделилась от него и сплелась с магией Василисы и Фэша. — Пусть кольца эти будут вашим залогом друг другу, — он трясущейся рукой протянул сундучок в центр магической фигуры, и Огнева торжественно надела серебряный ободок Фэшиару на палец. Тот чуть поморщился от мгновенной боли, когда тончайшие иголочки, расположенные на его внутренней стороне, впились в кожу, и тоже последовал ее примеру.
Как только боль в пальце утихла, из алтаря появилась призрачная блестящая лента и связала их запястья, свечи еще раз ослепительно вспыхнули и потухли, а Василиса резко прижалась к Фэшу, потянувшись к его губам.
— А теперь подтвердите свои намерения слиянием тел и душ, познав друг друга во грехе.
Лешка, поняв, что теперь и без него обойдутся, лишь краем глаза заметил голое тело подруги, неловко спустился вниз, покраснев, словно ему двенадцать. Все-таки Инга — это другое, Василиску же он помнит еще маленькой надоедливой девчонки.
А сама Василиса… Через несколько лет, вспоминая этот день одинокими зимними ночами, Василиса не сможет вспомнить ни холода алтаря, обжегшего спину и ягодицы, потому что он тут же нагрелся, стоило Фэшиару устроиться рядом, ни его твердости и скользкости. Она вспомнит теплый свет льдисто-голубых глаз, жар, исходящий от сильного тела, сумасшедшие, высасывающие душу поцелуи, жадные толчки, которыми никак было не насытиться; почти болезненное, животное наслаждение, охватывавшее ее раз за разом, заставляющее забыть обо всем на свете; низкие гортанные стоны Фэшиара, его могучую магию, проникавшую в каждую клеточку, охватывающую целиком, без остатка. Не ломающую, не проминающуюся под ее силой, а лишь обволакивающую на время ритуала, как и ее — его. Признавая равными.
Хотелось кричать, да она и кричала, наверное, отдавая всего себя… ему. Не стыдясь этого, не скрывая, отдавая ему целый мир, всю себя, такую, какая есть, неидеальную, корыстную, эгоистичную. Демонессу. Антихриста.
Фэш вторил ей.
Вокруг запылало адское пламя, опаляя их голые тела своей первозданной мощью, рожденное во грехе, в любви и искренности. Мир сжался и расплескался разноцветными пятнами, слив их воедино, Фэшиар выгнулся и закричал, по его волосам побежали темно-красные искры, а высокий стеклянный потолок зала на мгновение растворился полностью. Показалось темное высокое небо, освещенное мириадами звезд, казалось, Вселенная, полная удивительных тайн, на миг взглянула на них тысячами бездонных глаз, и все пропало. Исчезло пламя, погасли свечи, теплая тьма охватила все вокруг. Василиса счастливо обняла Фэшиара и соскользнула на секунду в такое соблазнительное, близкое небытие, не опасаясь остаться в нем. Вообще ничего не опасаясь. Ведь она не одна.
Вокруг сияли огни кровавой Преисподней, тусклые, редкие. Кругом вновь шла война, а они — вместе. Сильные, готовые к следующему серьезному ритуалу, к спасению всей Преисподней, дышащие самой первозданной мощью.
Влюбленные. В адском пламени. Вместе.
========== Глава десятая, «Изумрудные кроны деревьев» ==========
В самом разгаре той дьявольской мессы
Все ваши молитвы будут бесполезны.
Он где-то среди нас,
Он где-то среди нас,
Это начало конца, здесь и прямо сейчас
Пробил антихриста час.
(с)Sagath — FFF
Снежинки кружили в воздухе свой ломанный, неправильный, сбивавшийся с ритма танец, и Николь смеялась счастливо. Носилась по детской площадке, а юный Нортон Огнев поддавался ей и ее чарам, таскался следом, помогал лепить снеговика. Такую картинку бы запечатлеть, но никуда не выкладывать, никому не показывать — ближе к сердцу, семейная идиллия. Редкие счастливые моменты хочется запоминать.
Пес, уставший носиться следом за девчушкой, устало приземлился на снег у Василисиных ног. Золотистый ретривер с аномально-зелеными глазами. Если бы животное умело улыбаться, «Цера» бы усмехался и подмигивал слегка раскосыми удивительно-кошачьими глазами.
— Я скучала, лорд Броннер, — Василиса усмехнулась. — Из тебя даже собака какая-то неправильная. Ну что за наказание, — грустно протянула она, то ли самого Маара подразумевая, то ли возмездие от Высших за то, что в дела демонов влез.
У него даже новое имечко — «солнечный» на языке-прародителе демонического — все тот же сладкий янтарный мальчишка из ее воспоминаний. Сияющий, добрый, носящий под сердцем множество чужих мрачных и страшных тайн.
Всепрощающий.
Смотрел дружелюбно и доверчиво, вверяя Василисе всю свою ныне жалкую и никчемную жизнь, когда у тебя ни силы, ни имени, ни голоса.
Даже не Василисе. Юной ведьмочке, пока что даже не знавшей о своих невеликих силах. Зато такой же искренней, доброй.
Сама же Николь с раскрасневшимися щеками бежала к ним со всех ног, волоча за руку старшего братца.
— Василиса, Василиса! Солнце пропало! — у малышки в глазах были непонимание и осязаемый ужас, Норт неосознанно поддавался панике, а Василиса с ужасом наблюдала, как огромный светящийся шар стремительно мерк на холодном небосводе, а пар вырывался изо рта клоками. Воздух уже можно было резать пальцами.
Маркус Ляхтич выбежал из подъезда уже через секунду, на ходу застегивая на непослушные пуговицы тренч и волоча за собой кожаный портфель. Снег начал метаться во всех направлениях, сила тяжести, удерживающая все на своих местах, иссякала — вот-вот и все планеты сойдут с орбит.
И настанет конец всего сущего.
— Какого…
Было темно, чужие глаза сверкали сталью в ослепительной черноте.
Она чувствовала это — смертельный холод, отчаяние, скрипучий пар сквозь пальцы, невесомые, как и все вокруг.
— Срочно в Преисподнюю.
*
— У твоей Земли есть от силы неделя, — Марк смотрел серьезно, они засели в ее кабинете и устроили мозговой штурм.
— Но… мы же замедлили время целой планеты, даже не планеты — мира, — Василиса в отчаянии хваталась за волосы, растрепанные, кое-где не прямые, вьющиеся — адское пламя сквозь пальцы.- Мне восстанавливаться еще несколько дней. Мы сделали все, что только можно. У меня до сих пор в голове не укладывается, к а к могло погаснуть солнце.