Женщина оглядывала кабинет точно невидящим взглядом, замерев с чашкой у рта. Вокруг рассыпались изумруды вперемешку с бриллиантами, а лицо Лиссы сияло от непередаваемой гаммы эмоций.
— Знаешь, при тебе Преисподняя словно все та же и одновременно неуловимо другая. Будто… светлее и дышать легче, — она вновь улыбнулась и посмотрела на Василису с какой-то щемящей сердце нежностью и неуловимой тоской, светлой грустью. — Я безумно по нему скучаю, — голос Лиссы был хриплый, точно она только что рыдала или бежала марафон. К другим камням примешалось черное стекло. — Но я ни капли не жалею, что сейчас на этом месте сидишь ты, а не он.
— Я тоже, — Василиса откашлялась. — Я тоже скучаю.
Поежилась, отвела взгляд от теплой и нежной Лиссы. Векту правил Раем уже несколько веков. Холодная усмешка опалила губы. Этот взгляд невозможно забыть.
Переменных было только две.
Высота смотрела на нее пугающими чернильно-черными глазами Астрагора Драгоция.
*
Среди пыльных книжных страниц прятался портрет, карандашный неаккуратный набросок, — седовласый мальчишка пробивал насквозь острым взглядом черных глаз.
— Не знала, что в Расколотом замке есть библиотека.
— Огневы — и без библиотеки? — Родион усмехнулся, спешно заправляя непослушную белесую прядь за ухо. — Да я бы сошел с ума без книг!
— А с ними? — Василиса неожиданно рассмеялась, перетаскивая очередную стопку на надежный дубовый стол с потрескавшимся от старости лаком. Меж пальцев скользила кроваво-алая пыль, и Василиса ловила ее языком, а потом, точно опомнившись, опускала голову и тянулась за интересующим трактатом.
— Все слухи на этот счет лживы, да-да! — Родион Хардиус скрипуче рассмеялся. — Правда или действие, правнучка?
Василиса недоуменно обернулась, листок с карандашным наброском нетерпеливо выпорхнул из книжного плена, немного покружился и, поверженный, осел на пол.
— Правда, — пожав плечами, неуверенно произнесла она, поднимая старый Астрагоров портрет.
— За что самая темная из магий наказывает своих носителей?
— Откуда мне знать? — она изумленно распахнула глаза, ресницы задрожали. Она не знала ответ на этот вопрос, но догадывалась. Напряжение сквозило в воздухе, душном, противном, мерзком, спертом. Василиса почувствовала, что задыхается.
— Тебе знать, как никому другому, — и улыбка Родиона была точно тысячи и тысячи ножей. — За что темная магия наказывает своих носителей?
— За игры со смертью, — Василиса криво и горько усмехнулась, вспомнив ту роковую ночь, когда погиб отец. Когда она отчаянно мечтала о том, чтобы все были живы. Но тех, кто был уже мертв, оживить не удалось.
Она отвела беду от всех остальных, но, приказав самой магии ей повиноваться, оживить уже бездушные, хладные тела, навлекла ее на себя.
Она всего лишь хотела, чтобы все были живы.
Особенно Марта.
— Сегодня я покажу тебе место наших будущих переговоров, — Родион вдруг, словно стряхивая с нее липкий налет воспоминаний, подмигнул. — Так как думаешь, зачем Астрагору ведет шахматную партию с самой смертью?
— Вам лучше знать, — Василиса мерзко и остро улыбнулась, вновь став колючей и замкнутой. Ее вынудили, отвратительными клешнями выскребли из ее памяти самые горькие воспоминания, которые она так долго и тщательно прятала. Под ногами привычно хрустело стекло. — Почему здесь всегда так грязно?
— Вы, что ангелы, что демоны, что люди, — ужасно грязные существа, привязывающиеся к материальному. Храните вещи умерших, а потом их заносит сюда. Стекла разбиты уже пару веков — как-то сюда занесло целое фортепиано. Не так давно умершая баронесса жуть как любила игру на этом чудесном инструменте… за ним убита и была, кстати, — бывший лорд Огнев скорбно покачал головой. — Ужасно нелепая смерть — ее милая сестра пропитала кнопки ядом и в нужный момент будто бы случайно прищемила родственнице пальцы. Парочка открытых переломов, яд тут же попал в кровь… ужасно нелепая смерть, — Родион, идя впереди Василисы, вновь скорбно покачал головой. А у Антихриста мурашки по коже от таких ужасно нелепых смертей.
— Так зачем же Астрагор пытается переиграть саму смерть? — Василиса отвлекла прадеда от столь душещипательной истории, поморщилась, почувствовав, как стекло впилось в подошву обыкновенных кед. Ей снова шестнадцать. Точно.
— Василиса, я учу тебя думать, — Родион грустно вздохнул. — Тебя, быть может, отучили от столь полезного занятия за все время, проведенное в Преисподней, и научили бросаться грудью на мечи… Но ты должна изучать противника, а не ждать, что правда откроется тебе сама. Я дал все необходимые подсказки.
Теперь Василиса тоже скорбно вздохнула.
Нервно оглянулась на тьму за пустыми глазницами окон, прикусила губу, пожевала.
— Ну… Он очень печется о сыне, но явно не из-за искренней любви к нему — Рок Драгоций ненавидит его и готов на предательство, — Василиса остановилась, повозила ногой по осколкам, услышав их тихое шуршание и хруст. Точно ломаются напополам хребты.
— Тогда как с самого детства юных демонов и демонесс учат тому, что семья, твой род — это главное.
— Верно, — Василиса кивнула. — Значит, Астрагор желает чего-то такого… что противоречит всем демоническим укладам морали. И это связано со смертью. Точнее, с желанием ее избежать, — Огнева посмотрела на потрескавшийся и когда-то бывший белым потолок. Вспомнила вечерний разговор с матерью. — Точно подменили… Существует ли переселение душ?..
Родион Огнев оглушительно хлопнул в ладоши.
— Точнее, не переселение душ, а существование в нескольких оболочках одновременно, — «Астариус» развернулся к Василисе и хитро на нее посмотрел. Тьма за окнами окрашивала его волосы в кроваво-пепельные тона. — Тело — лишь оболочка. Но многие носители цепляются к ней крепко, как, например, Рок Драгоций — такой же бессильный и слабовольный, как и его тело.
— Но есть такие, как Векту или… как его звали до, — подхватила Василиса, усиленно размышляя.
— Торопишься, — Родион покачал головой. — Время не любит спешки.
— Только вот наше «время», — Василиса криво улыбнулась, — Лишь высота, всегда мечтавшая им стать. Училась у лучших, верно?..
Василиса покачалась с пяток на носок и обратно, вновь пожевала нижнюю губу, выступили капельки медно-солоноватой крови — и она пошла вперед, не дожидаясь прадеда.
— У самого Времени, — и не обернулась, тихо проронив уже озвученную мысленно догадку. — Значит, тороплюсь?.. Тогда… высота — высота не просто так. А Векту с самого начала был Векту.
— Астрагор Драгоций должен был стать лишь слабой ветвью клана, бастард от человека — но при переселении в нем смешались демоническая кровь и ангельская душа.
— Но тогда почему с годами Векту становился все более и более жестоким Правителем?
— Ни одно путешествие по оболочкам не проходит бесследно. Все даже прошло, на удивление, просто — тот, кому суждено было стать Астрагором Драгоцием, спокойно покинул свою слабую оболочку.
— И куда же он направился?
— Главная загадка Вселенной — что же ждет нас после смерти?.. — Родион за спиной усмехнулся. — Знаешь дорогу?
— Чувствую, — только и сказала Василиса, гордо задрав нос. И правда чувствовала. Что-то звало ее, самое сердце Расколотого замка звало к себе Антихриста. — Значит, существование на два тела, два мира. Но зачем еще и Рок?
— Догадалась-таки, — произнес Родион довольно. — Обе оболочки слабнут, стареют. Демоническая — незаметно, ангельская — даже слишком. Нужна толковая замена.
— Но причем здесь остальные миры, столь великое могущество — ведь в прошлый раз все получилось?
— Ну, во-первых, Астрагор — уж прости, своего бывшего ученика мне привычнее называть так — любит власть. Это ключ ко многим дверям. Поэтому ему и нужен трон — желательно, не один. Хорошо бы, все.
— Неужто и мир Высших? Разве он знает о нем?