IX
- О! Наконец-то вы пришли, - ласково произнесла суккуб, - Великий Канцлер уже заждался, даже велел повторить объявление! Проходите!
- Спасибо, - только и смог сказать Эдвин.
- А вы куда? - строго поинтересовалась Марина у господина Пофигнавсёжа.
- Я, вообще-то, его начальник и...
- Великий Канцлер велел пригласить только куратора Эдвина, никто другой не пройдет, - твёрдо объявила секретарь.
- Я начальник Департамента..., - начал было объяснять Пофигнавсёж.
- Только куратор Эдвин! - перебила суккуб.
- Но...
- Лучше вам с ней не спорить, - прошептал Эдвин на ухо шефу, - поверьте моему опыту!
Господин Пофигнавсёж прислушался к совету. В гордом одиночестве Эдвин проковылял в кабинет Великого Канцлера. В звуке запираемой за ним двери, бесу послышался скрежет надгробной плиты.
- О! Надо думать, вы старший куратор, Эдвин! - твердый начальственный голос не оставил бесу никаких шансов на отступление.
- Мммм...Да, лорд Андамелех. Вы, как всегда, проницательны, лорд Андамелех, - промямлил Эдвин.
- Проходите, присаживайтесь на любой из стульев.
Сегодня Великий Канцлер позволил себе отступить от протокола (кто ж ему запретит?). Вместо того, чтобы встречать подчиненного за письменным столом, сидя в высоком напоминающим трон кресле, Андамеллех возлежал на большом диване. Удобно устроившись на пухлых подушках, Великий Канцлер держал в руке золотой фужер.
- Что-то у тебя нездоровый вид, Эдвин, - сочувственно произнес Андамелех, - что-то случилось? Где-то упал?
- Да... Несчастный случай.
- На производстве?
Эдвину не хотелось лгать Великому Канцлеру, но писать очередную кипу бумаг, оформляя производственную травму, желания вовсе не было.
- Нет, личная глупость.
- Думаю, твоёму выздоровлению поспособствуют хорошая выпивка и добрая сигара. Угощайся!
Великий Канцлер указал на маленький журнальный столик. Эдвин увидел: причудливую пузатую бутыль, ещё один золотой фужер, коробку ароматных сигар и... прибор Стива!
Андамелех произнес короткое заклинание. Бутыль поднялась в воздух и наполнила пустой фужер загадочной голубой жидкостью. Одновременно из коробки вылетела сигара.
- Во имя Дьявола, не используй волшебный огонь для раскуривания, - сказал Великий Канцлер, - это портит весь вкус.
Демон протянул Эдвину тяжелую золотую зажигалку.
Пораженный столь неофициальным приёмом, бес неуверенно раскурил сигару. Откровенно говоря, к табаку Эдвин относился равнодушно, балуясь исключительно по пьяни, когда очередная рюмка коньяка в рот уже не лезла, а необходимость что-то вертеть в руках и зубах одолевала. В своё время бес даже сочувствовал идеям общества: "Здоровая Земля". Демоны, основавшие его, утверждали - табак наносит непоправимый урон торжеству зла. Некурящий человек реже болеет, стало быть, он меньше ходит по врачам, лишая их честного заработка. А стратегия роста безработицы, согласно директиве Канцелярии, должна была стать настоящим бедствием нового тысячелетия.
Согласно идеологам общества - здоровый образ жизни на Земле следовало всячески поощрять! Здоровый человек ходит пешком, стало быть, не покупает машину и не тратит деньги на автосервис. Он не ест химическую бурду, а потому не пользуется услугами диетологов и фитнес центров. Он не курит и не пьет, повергая в отчаяние государство, задравшие до небес акцизы. Таким образом, здоровый человек - есть величайшее зло для экономики, он источник безработицы и социальной нестабильности. "Здоровье - союзник Ада!", - гласил лозунг сообщества. Впрочем, Дьявол не поддержал прогрессивную идею. Князь Тьмы резонно заметил, что кризисы и нестабильность, хоть и толкают большинство людей в грех, однако, заставляют их задумываться о вечном и в итоге (о ужас!) искать путь к Богу. Экономический рост и процветание, по мнению Дьявола, создавали лучшую греховную атмосферу, тем самым способствуя успеху Армагеддона.
- Твоё здоровье, Эдвин! - произнес Канцлер.
Бес так и не понял, что именно он выпил. Вкус голубоватой жидкости не походил ни на один известный бесу напиток. Это было нечто настолько дорогое, что даже признанные мастера и ценители алкоголя смогли бы только притвориться, будто "поняли фишку", оставшись в таком же неведении, как и большинство любителей обыкновенной водки.
Эдвин закрыл глаза, всем видом показав, насколько он вне себя от блаженства.