-- Убери за своим пасынком, нагадил тут, воняет...
Светлана встала, решительно начала развязывать повязку на голове, но Семен прикрикнул:
-- Не трожь, а то кляп воткну. Не хватает еще твоего визга. Один гадит, другая верещит -- что за семейка! Платье сними и убери блевотину. Шварц, помоги мадам, она стесняется.
Светлана уже перешагнула через страх, сейчас она уже не думала о себе, впервые она испытала такое чувство. Самое главное было для нее -- помочь Алексею, облегчить его страдания и как-то предупредить Павла. Ей передалась на расстоянии уверенность мужа и она верила, что он придет, что он поможет, выручит. Главное -- не спровоцировать этих подонков, не дать им разъяриться. Тогда все, они не остановятся ни перед чем и любые жертвы будут напрасны, она не поможет ни Павлу, ни Алексею, ни... себе. Стараясь казаться спокойной, он сняла платье, оторвала полосу ткани от подола, вытерла пол, бросила изуродованное платье на полати. Полосой перевязала Алексею рану, которая вновь стала кровоточить.
Троица безмолвно наблюдала, только у Шварца просыпалось вожделение при виде ее полуобнаженного тела. Он нетерпеливо ожидал, когда она закончит возиться с Алексеем... Семен заметил его подрагивающие губы и насмешливо сказал:
-- Что, это не твои шлюхи? Тут кайф другой, ни разу что ли не пробовал? Так попробуй...
Шварцу уже разрешение не требовалось. Не сводя глаз со Светланы, он зацепил пальцем лифчик и потянул. С треском оборвались застежки и ничем не прикрытая грудь зрелой женщины колыхнулась перед его глазами. Он издал короткий смешок и, схватив Светлану за голову, начал ее неистово целовать. Она этого не ожидала. То, что он хотел ее тело, ей было понятно и она готова была к этому, но поцелуи насильника? Это не укладывалось в ее сознании. Он попыталась увернуться от его слюнявого рта, но железная рука Шварца не позволила. Наконец он утолил порыв нежности и толкнул ее к полатям, расстегивая молнию на своих потертых джинсах. Она взяла себя в руки, легла на грязные одеяла и подняла вверх комбинацию... Шварц рычал от возбуждения, старался причинить ей боль, но она закрыла глаза и, полумертвая от ужаса и отвращения, каким-то чудом сохраняла молчание, удерживала стоны, когда было особенно больно...
Шварц мял своими ручищами ее равнодушное тело и все больше свирепел от этого равнодушия.
-- Кричи, стерва, сопротивляйся, сука! Чего валяешься, как подстилка? Дергайся, мать твою... Ах ты, падла... Получи, получи...
Шварц начал хлестать по лицу, голова ее моталась по скомканным тряпкам, она лишь вздрагивала от каждого удара. Наконец, верзила задергался... Она открыла глаза... Неужели все кончилось или это только передышка? Шварц с ненавистью смотрел на нее.
-- У, сука...
Семен тем временем достал еще бутылку и отковырнул пробку.
-- Ну, как тебе понравилась мадам? На-ка выпей, подкрепись, а то на второй раз не хватит.
Шварц опрокинул полстакана водки, сел, тяжело дыша, на скамейку. Семен повернулся к Стасу.
-- Теперь твоя очередь, пока наш чемпион очухается.
Светлана глядела на Стаса и почему-то надеялась, что этот парень с льняными волосами и простым лицом сейчас откажется выполнять распоряжение главаря и попросту пошлет его... Стас тоже еще час назад, когда Семен впервые заговорил о том, как они будут развлекаться с женщиной, думал, что под любым предлогом откажется, благо предлог в таком деле всегда найдется. Но сейчас он и думать об этом забыл: пришла, наконец, и его очередь... Стас заворожено смотрел на распластанное обнаженное тело женщины -- Шварц разорвал последние остатки ее одежды -- и медленно раздевался. Глядеть на его приготовления было особенно противно и Светлана, не выдержав, застонала от унижения. Ощущать его скользкое голое тело на груди, бедрах, животе было мукой.
Этот, скользкий, хотел быть ласковым. Он ее не бил...
Павел повертел в руках продырявленную записку, чиркнул спичкой и поджег ее. Пепел он растер в руках, подошел к зеркалу и закамуфлировал лицо косыми полосами от лба к подбородку, остатками пепла натер тыльные стороны ладоней. За окном было темно, но угадывался уже близкий рассвет. Он на несколько секунд присел на стул и быстро, не оглядываясь, вышел из дому. Мотор завелся сразу и Павел, не прогревая его, чтобы не сильно шуметь в поселке, осторожно вывел машину на дорогу. Здесь он прибавил скорость, включил фары, не опасаясь, что его заметят -- машина двигалась в направлении, противоположном тому, куда поехали налетчики. В лесу Павел поехал медленней, пристально вглядываясь вправо. Скоро он свернул прямо в заросли, где дорога, как таковая, исчезла. Это была скорее просека и проехать по ней, попожалуй, легкий вездеход мог. Павел давно знал эту просеку, не раз пользовался ею, но только поздней осенью или в очень сухое лето. Там, впереди было болото, которое можно было преодолеть только когда оно замерзало или подсыхало... Он давно не был на этой просеке и теперь молил Бога, чтобы ему немного повезло. Вот оно, это проклятое место, здесь не раз по уши садились даже мощные "уазики" и сутками ждали трактора. Сейчас засесть ему было никак нельзя, да и время поджимало, восток уже начинал светиться. Павел осмотрел брод в свете фар, снова сел за руль, включил задний мост, заблокировал дифференциал, перевел рычаг на пониженную передачу и медленно вполз на болото, стараясь выдерживать постоянную скорость. Машина буквально поплыла по жидкой грязи, но колеса зацеплялись за дно и вездеход помалу приближался к твердой почве. Еще через несколько секунд рифленые покрышки, наконец, ухватились за нее своими выступами и машина выпрыгнула на небольшой пригорок. За ним лежало озеро...