-- Ишь, как заметался... Мы его уже пугали, и били -- не пугается, гад, и сам дерется. Вот ты с нами и поедешь, ты его будешь пугать и бить.
Валерий замолчал и только смотрел на Семена, как удав на кролика. Он понимал, что выхода у него нет, и если эти трое скажут, чтобы он ехал с ними на дело, придется ехать... Повязались накрепко.
-- Ладно, на сегодня все, спите, отъедайтесь, а то на вас смотреть тошно. А мужик пусть успокоится, решит, что научил вас уму-разуму. Я подумаю, как лучше сделать...
Напряжение в комнате спало, давали знать о себе и недоедание, и усталость и бессонная ночь... Никто не возразил Валерию Петровичу и, не прощаясь, он быстро ушел. Семен разлил водку по стаканам...
В семье Лемешонков после отъезда налетчиков быстро установился привычный жизненный ритм. Павел Алексеевич и Алексей рано утром отправлялись на ферму, где полным ходом шел ремонт. Павел спешил -- осенью он хотел взять новую партию бычков, а ферма к зиме была явно не готова. Старое помещение, которое колхоз отдал в аренду Лемешонку, годилось только на слом, но Павел понимал, что в умелых руках и при должном порядке оно еще послужит, пока не наберутся деньги на строительство или покупку нового. Потому торопил, загонял на работе и себя, и сына, и наемную бригаду шабашников.
Светлана, оставаясь одна дома на целый день, боялась, что вот она выглянет сейчас в окно и увидит ненавистную белую машину. Но в окне кроме грузовиков, деловито сновавших по дороге и мальчишек на велосипедах, никого не было и она постепенно успокаивалась. К вечеру запирала дверь на надежный засов и ждала приезда мужчин, не зажигая света.
Павел замечал ее страх, но не пытался погасить его словами, он знал, что это пройдет само и не мешал Светлане обрести уверенность. Алексей было пошутил над ее страхами, но отец так резко одернул его, что больше таких шуток не последовало. Мужчины держались спокойно и уверенно, говорили только о насущных делах и это было лучшим лекарством для растревоженных нервов Светланы.
И все-таки какое-то неизвестное чувство постоянно напоминало ей, что опасность существует, она рядом. Не раз перед ней вставали горящие злобой глаза этого плюгавого уголовника. Уж кто-кто, а этот не простит... Но за делами, разговорами, домашними хлопотами страхи уходили, рассеивались, забывались.
Павел достал из ящика патроны, набил патронташ и положил неподалеку от ружья. Это не укрылось от Светланы.
-- На всякий пожарный случай, береженого -- Бог бережет,-- успокоил Павел. Он показал ей, как заряжать ружье, снимать его с предохранителя, заставил несколько раз проделать эту процедуру, пощелкать курком... Все это он делал, как бы в шутку, но Светлане от этого легче не становилось. По-прежнему предчувствие угнетало ее и она боялась поделиться с Павлом.
Семен первую ночь провел у Шварца, а потом исчез на несколько дней. Он сидел безвыходно в своей грязной комнатушке, пил водку и обдумывал план мести. При каждом воспоминании о днях, проведенных в хлеву, он едва не сходил с ума от ярости и еле сдерживался, чтобы не разнести все вокруг. Только боязнь соседей, которые могли вызвать милицию, удерживала его. Милиции он не боялся, но мысль о том, что это может помешать его мести, заставляла только бессильно ругаться и привычно скрежетать зубами.
Чтобы забыться, пробовал спать, но сон получался нервный, отрывистый и не давал желанного отдыха. Проснувшись в очередной раз, Семен больше не пробовал уснуть. Выпил немного водки, помотал всклоченной головой и решил заняться подготовкой к поездке к этому гаду, мужику, мать его так... Пусть он хоть из "зеленых беретов" будет, против пистолета не попрет. Это проверено, не такие ломались... В том, что он убьет его, Семен не сомневался, но еще хотелось заставить горько пожалеть, что он так обошелся с ним, Семеном... Чтоб на коленях прощения просил, сука.
Семен достал из тайника пистолет, вынул обойму. Почистил ствол самодельным шомполом, пересчитал патроны, пошарил еще в тайнике, достал полиэтиленовый пакет, отсыпал из него еще патронов, набил запасную обойму. "Макаров" был хоть куда, Семен усмехнулся, вспомнив, как они забрали этот пистолет у одного мента, тот даже пикнуть не успел, как ему врезали по голове и оттащили в подворотню... Тоже мне, борец с мафией... И рацию забрали, жалко что одна, а то бы пригодилась завтра.
Он аккуратно завернул пистолет, запасную обойму и патроны россыпью в тряпку, уложил в "дипломат", достал из тайника нож. Это был, нож неизвестно почему называемый финским. Не добрый надежный армейский клинок, а хищное тонкое оружие убийства, специально придуманное для внезапного нападения, с наборной рукоятью. Нож тоже последовал за пистолетом в "дипломат".
Встала новая задача: видимо, уходить нужно оттуда сразу далеко, сюда возвращаться нельзя. Он вздохнул, пошарил по ящикам, карманам, разложил на столе скомканные деньги, паспорт один, другой. Забирать надо было все...
Валерий Петрович встретился с Семеном без посторонних. Он понимал, что от второй поездки в Крисвяты ему отговорить этого уголовника не удастся. Что ж, надо из этого получить максимальную выгоду. И все-таки, не мог заставить себя говорить открыто, хотя и знал, что Семен не обращает внимания на его лицемерную маскировку и видит в его словах истинный смысл.
-- Семен, надо избежать мокрухи, хотя я понимаю, что тебе это трудно... Но ведь сколько свидетелей будет, ты об этом подумал? Знаю я тебя, начнешь, так не остановишься...
-- Не знаешь ты меня, Валера, только догадываешься и трусишь, как бы я тебя не замарал. А ты в дерьме по самые уши: все, кого мы потрошили, это твои клиенты. И дурной ты к тому же -- мне из-за обиды, но без денег тоже незачем мочить этого мужика, надо заставить деньги отдать, а там посмотрим. Но ты прав, свидетелей много и расколются они, как пить дать...
Валерий не выдержал.
-- Сам-то ты тоже не долго продержался, как я понял, так что..
-- За меня не бойся, за своих ребят молись, ненадежные. Один дурак, другой жалостливый оказался.
-- Оба пойдут, сделают, что скажешь, только ты прав, не надежные...
-- Валера, я тебе вот что скажу: самый ненадежный -- это ты. И когда я вернусь, мы с тобой еще поговорим, сколько ты мне за все-про-все должен будешь, а за тобой должок, запомни. Приготовь кусков десять, не меньше.
Валерий побледнел, закусил губу: вот оно, ждал ведь такого, что этот бандит потребует деньги, и вот потребовал... Валерий знал, что Семен от своего не отступится и тогда... Тогда повязаны они будут так, что дальше уже все равно...
-- Ты что, Сема? Какие деньги? Ты возьмешь у мужика, мне ничего не надо... Ребятам дашь малость, пусть отстанут. А тебе все деньги, мало?
-- Мало, мне линять надо будет отсюда и залечь надолго, понял? Или растолковать? Половину принесешь сегодня вечером, остальные, когда позвоню, скажу куда. Попробуешь зажать -- сам знаешь, что с тобой будет, а то я вижу, ты многого хочешь -- и мальчики уже не нужны, и мужику рот заткнуть. Соображаю, к чему клонишь. Я б тебя послал подальше, да все это и мне надо самому, потому тебя пока не трону, только заплатишь, Валера. Поедем завтра рано утром, надо подготовиться, не так как в прошлый раз... Позвоню, жди.
Валерий Петрович пришел домой подавленный: влип в историю, из которой не выбраться. Даже если у Семена все пройдет гладко и он слиняет и заляжет надолго, все равно спокойствия не будет. Останется только ждать, что вот-вот возьмут этого уголовника, он расколется и тогда... С другой стороны, если Семен натворит дел, а этот мужик, как его, Лемешонок, останется, то опять-таки несладко придется, мужик, видать, тертый, просто так этого дела не оставит... Хорошо, если бы никого не осталось...
Валерий даже привстал с любимого кресла при этой мысли. Никого, даже Семена... Тогда все было бы по другому -- перебили друг друга эти бандиты, и все. Он тут не при чем. Остается Валя и бывшая жена этого мужика, так ведь тут никаких доказательств нет, разве что знакомство с Анатолием, но это можно и отмазать, прямых улик нет, а это главное.