— Ну да. Видите ли, ваше присутствие нарушает гармонию…
— Где я?
— Если вы про данное конкретное место, то вы в аду. — Я покачал просвиркой чуть ли не перед носом призрака. Ноль внимания.
— В аду?! Значит, я грешница?
Я присмотрелся. Батюшки, так ведь это женщина. Причем не старая. Лет триста пятьдесят. Тьфу! Это же человек. Тридцать пять, я хотел сказать. Интересно. Люди же вроде дольше живут? Впрочем, для выяснения всего я здесь и нахожусь.
— Э-э, — мудро протянул я. — Я бы так не сказал. Видите ли, вы еще сами не определились, куда вам. Поэтому вы не в аду, хотя в данном случае находитесь именно здесь.
— Да? — В этом вздохе послышалась заинтересованность. — Я сама должна определить, куда мне идти — в рай или ад?
— Ну да. Что ж тут непонятного? Кто кроме самого человека лучше всего знает его прегрешения? Что, по-вашему, есть совесть? Это частица Его, ну вы понимаете кого, не могу произнести его имени. После смерти ваша совесть и выносит вам приговор. Наша задача — определить меру вашего наказания.
— Ваша задача?
— Ну да, наша. Чертей то есть. Разрешите представиться, мадам, Эзергиль. На самом деле я еще не черт. Я еще учусь только. А сейчас прохожу летнюю практику в школе. Мое задание — помочь вам определиться с местопребыванием. Видите ли, ваше мота… э-э… путешествие по аду, раю и Земле нарушает гармонию миров. Давайте с вами разберемся. Я покажу вам рай и ад; где вам понравится жить, туда я вас и провожу. — Я опять достал просвирку и поманил ею призрака. Результат прежний. Только на этот раз призрак все-таки соизволил ее заметить. Однако никакой радости не проявил.
— Не могу я уйти, — опять тяжелый вдох. — Ты сказал, что учишься?
— Ну да.
— У меня сын тоже учится в школе.
Опа, становится интересно. Кажется, сейчас я пойму, что ее держит на Земле.
— Вы любите своего сына?
— Смешной ты, — вдруг улыбнулся призрак. Хорошо так улыбнулся. Мне даже тепло стало в этих мрачных коридорах. — Какая же мать не любит своих детей?
Ну… я мог бы в качестве ответа сводить ее к некоторым котлам, где, как говорили у нас в аду, принимали баньку несколько таких, с позволения сказать, матерей. Возможно даже, не будь у меня ангела-дяди, я бы так и сделал. Но все-таки общение с ангелом накладывает свой отпечаток даже на черта.
— Вы правы.
— Боюсь я за него. Пропадет без меня он.
— А… э-э… у него ведь отец должен быть? Или он тоже у нас?
— Лучше бы он был у вас! — вдруг довольно эмоционально взвился призрак. — Думаю, у вас тут уже и местечко для него припасено!
Припасено-припасено… может быть. Откуда я могу это знать? Смотреть надо. Но что-то отвечать необходимо. Я постарался перевести разговор на другую тему.
— Вы понимаете, тут есть такая проблема. Вы не можете долго существовать в межмировом пространстве. Скоро вы развеетесь, и ваша душа будет потеряна для мироздания. Давайте так сделаем, вы сейчас определитесь, куда пойдете, а я похлопочу, чтобы в очередь на реинкарнацию вас поставили так быстро, как можно.
— Я должна присмотреть за сыном.
Так, приехали.
— Вы думаете, ему плохо без вас?
— Мальчик, а тебе было бы легко без мамы?
Гм! С таких позиций я эту проблему не рассматривал. Действительно, мне было бы не слишком сладко. Скажу больше, мне это совсем не понравилось бы. Даже странно, но я почувствовал к этой несчастной душе жалость. Жалость для черта чувство в высшей степени странное. Если мы начнем жалеть всех грешников… С другой стороны, никто не доказал, что эта женщина — грешник. Раз так, то жалость к ней вполне законное чувство. Запутавшись в этом противоречии, я озадаченно уставился на призрака. Ну и что мне теперь делать? Задачка-то оказалась гораздо сложнее, чем я решил вначале.
— Ну что вы хотите?
— А хочу воспитать сына. Присмотреть за ним.
Тыкс.
— Я присмотреть за вашим сыном не могу. Этим у нас ангелы-хранители занимаются. И одного к вашему сыну уже наверняка приставили.
— Приставили или наверняка приставили?
Я почесал затылок.
— Мадам, давайте договоримся так. Я завтра с утра узнаю все, что можно, в разных наших учреждениях о дальнейшей судьбе вашей семьи и вашего сына, а потом приду, и мы поговорим. Хорошо?
— Ты не нарушишь обещания?
Я даже засопел от обиды.
— Мадам, поверьте, я не меньше вас заинтересован в благополучном исходе этого дела.
— Я запомню это обещание, — прошелестела пустота… пустота? Я заозирался по сторонам — призрака нигде не было видно. Я даже сплюнул с досады. Привязанности, долг… какая привязанность, если тебе грозит исчезнуть из мироздания навсегда? Все-таки эти люди чокнутые. Что при жизни, что после.