Он встал. Я почему — то испугалась. Он так глянул на меня, что мне мгновенно стало стыдно. Молча, обошёл меня и ушёл в спальню. Вот и поговорили.
Весь день я провела перед телевизором. Ничего интересного не было, и я просто переключала каналы, пытаясь развлечь себя. А самое поганое было то, что я не могла лечь на спину. Она болела и саднила. Повязка не спасала. Поэтому мне приходилось лежать на боку или на животе. Зато к вечеру на меня напал зуд. Спина чесалась, и я просто с ума сходила от этого. В конце концов вскочила и, тихо ругаясь, пошла на поиски ножниц.
Сняв рубашку, попыталась как — то ослабить плотные бинты, чтобы осторожно срезать их, но мне это не удавалось.
Прошло минут двадцать, и я уже чуть ли не плача, пыталась руками порвать тугую повязку. Она закрывала грудь и половину живота, и я знала, что раны на спине глубокие, но всё — равно не оставляла попыток избавиться от тряпок и наконец — то почесаться!
— Позволь мне, — раздалось сзади.
Я тут же замерла. Чёрт, на мне кроме повязки и нижнего белья ничего нет! Блин!
— Нет — нет, я сама, — тут же забубнила я, силясь порвать тугие бинты, — Спасибо.
Но ножницы у меня всё же забрали. Я уже поняла, что он не уйдёт, пока не сделает то, что задумал.
Он осторожно прикоснулся к плечу и начал что — то развязывать. Видимо там завязки есть, а я — то думаю почему повязка не поддаётся. Несколько секунд и я смогла глубоко вздохнуть. Было легко, хоть зуд и усиливался.
— Алексэр? — позвала я его.
— Ммм?
— Раз уж ты там, то не мог бы мне спину почесать? — попросила я его, — Сама не дотянусь.
— Чесать нельзя, у тебя раны недавно затягиваться начали, поэтому придётся потерпеть, — пояснил он, — Но ванну принять нужно.
Я тут же скривилась.
— Только не говори, что ты чистюля, — сморщив нос, произнесла я, — Демон с пунктиком чистоты. Остановите планету, я сойду.
Повязку он решил снять и мне это не понравилось. Я голая. А он тут. Непорядок.
— Не надо острить, — сказал он, — Нужно смыть засохшую кровь, чтобы не было заражения. К тому же от мази эффекта будет больше, когда твои раны чистые.
О, как. Хотела закатить глаза, но повязка спала, и я быстро закрыла грудь руками. Специально же припёрся.
— Это мои раны и лечить их я буду сама, — хмурясь, отозвалась я, — Ты лучше персоналом займись.
Да, разозлилась теперь я. Обиделся, а теперь пришёл и начал играть в доброго доктора Айболита. Неа, не прокатит. Я такого отношения не забываю.
— В каком смысле? — не понял он, выбрасывая повязку в мусорное ведро.
— То есть ты действительно наивно полагаешь, что Кристабель самостоятельно преодолел твой купол? Бесшумно пролетел над охраной и остался незамеченным? — я обернулась, продолжая прикрываться, — Я была лучшего о тебе мнения.
Он подошёл ближе, но казалось ближе уже некуда. Я отступила и упёрлась копчиком в стол. Его жёсткий взгляд стал лучшим ковшом воды. Я мгновенно оценила свои слова и пожалела о сказанном. Боже, это не моё дело! Ненавижу.
— Пятнадцать демонов уже казнены, семь находятся в пыточных, а трое приговорены к пожизненному гниению в темнице, — его взгляд был холоден и жесток, — Тебя не должен беспокоить этот вопрос. Это уже не твоё дело.
Я была просто в шоке! Какой же он всё — таки…
— Что?! — взвизгнула я, отходя от него на расстояние, — Да как у тебя язык повернулся такое сказать?!! Меня избили до потери сознания, а не тебя! Ты сидел там и решал свои проблемы, а я отдувалась за тебя! Тебя! А ты даже не постарался со мной нормально поговорить и объяснить за что я отгребла, как какая — то дворовая собачонка! Ты последняя сволочь!
Он медленно втянул носом воздух, стараясь сдержаться. На скулах заиграли желваки, и я понимала, что он злиться. Лучше было бы просто уйти в другую комнату и смириться, но я не могла. Меня изуродовали, а он не может ничего толком рассказать! Кто он после этого?
— Если бы ты не строила из себя святую невинность и спала бы со мной в моей комнате, то ничего бы не произошло — это раз, — он приподнял бровь, — Кристабель проник через купол, благодаря твоему 'открытию', которое называется серебро — это два. И третье — ты хотела сбежать. Если бы ты закричала, то охрана бы сразу забила тревогу и его остановили раньше, чем он смог бы расправить свои крылышки. Ещё есть претензии?
Вот оно как. Я поражённо смотрела на холодильник. В голове не было никаких мыслей, только чувство шока. Как он может? То есть виновата я. У меня даже слёзы на глаза навернулись.
— Пожалуйста, — слёзы покатились по щекам от бессилия, — Алексэр, отпусти меня. Я устала. Я умоляю тебя, отстань. Сделаю всё, что захочешь только отпусти меня.
От нахлынувших эмоций я не выдержала и упала на колени, начиная захлёбываться собственными рыданиями. Душа просто рвалась, а истерика накрыла меня своим большим и плотным куполом. Видимо плохо так было, поскольку я уже знала ответ.
Прислоняясь разгорячённым лицом к плитке, я чувствовала себя немного лучше, но видя ноги своего мужа, который даже не думал уходить, становилось хуже. Он видит. Видит меня в таком состоянии. Я просто ничтожество и ничего не могу сделать. Хочу вырваться отсюда. Хочется просто посидеть где — нибудь на лужайке с книжкой и послушать чужой смех и шелест листьев. Было бы неплохо.
— Успокоилась? — его голос был словно звоном в глухой тишине. Я слегка вздрогнула и поняла, что лежу на полу в позе зародыша и плачу не сколько от душевной боли, сколько от физической. От такой позы раны на спине растягиваются и начинают всё сильнее болеть.
— Оставь меня, — хрипло попросила я.
Становилось легче. Мне надо было поплакать. На душе словно птицы запели. Всё вернулось на круги своя и умирать хотелось с каждым мигом всё меньше.
— Маша, надо принять ванную и наложить новую повязку, — сказал он спокойно.
Ничего его не пробивает. Козёл мужеподобный.
— Уйди, я тебя видеть не хочу, — прикрывая глаза, тихо прошептала я. От плитки шёл холод, который помогал мне успокоиться и охладиться. Тут как — то легче. Вид снизу никогда не помешает.
— Ты можешь не смотреть на меня, — хмыкнул он.
Почувствовав его руки у себя на плечах, я тут же рванулась, но боль в спине напомнила мне, что выделываться в таком состоянии не стоит.
— Я сказала отвали, — попыталась быть грозной.
Но одна его рука уже была у меня под шеей, а вторая под коленями. Он одним плавным рывком поднял меня и куда — то понёс.
— Я редко слушаю женщин, — прокомментировал он свои действия.
— Почему ты не можешь где — нибудь потеряться? Года на три, — отозвалась я, пытаясь чуть выгнуть спину, чтобы уменьшить боль, — Ты бы погулял, отдохнул от государственных дел, а я бы тут пока побыла твоим заместителем. Порядок бы навела, персонал построила.
Он усмехнулся.
— Так тебе всё — таки нравится власть? — насмешливо вопросил он.
Я тут его поношу, а ему хоть бы что. Ненормальный.
— Один раз попробуешь и всё, уже не оторваться, — ответила я.
Мы поднялись по лестнице и сейчас вроде вошли в ванную. Видела я плохо, глаза от слёз ещё не высохли, но в руки я себя взять смогла. Ещё и грудь всё это время прикрывала. Вот что значит ответственность. Слёзы слезами, истерики истериками, а девичья честь превыше всего.
— Прям, как с сексом, — рассмеялся Алексэр, ставя меня около ванной, — После первого раза наступает полная зависимость. Но тебе этого не понять.
И сказал он мне это в укор.
— Я буду этим заниматься только в невменяемом состоянии и с человеком! — гордо произнесла я, — Которого люблю.
Алексэр повернул кран и побежала вода. Неужели он готовит мне ванную? Быть этого не может. Он делает что — то не ради себя, хотя мои чувства передаются и ему, поэтому скорее всего он так и трясётся надо мной.
— Значит ты не будешь этим заниматься, — скривил он губы в улыбке, — Разве что не пересмотришь свои принципы. Например, изменишь человека, допустим, на демона.
Это был самый прямой намёк из всех, что я слышала. Он мне это практически в лоб сказал. И не стыдно ему?