Черт, он не включил ни одной лампы. Просто стоял в темноте…
Он резко повернулся, когда луч света проник в комнату. В проходе стояла Энн, именно эту женщину в смокинге он хотел видеть прошлой ночью.
— Энн…
Его голос звучал жадно и хрипло, и когда она зашла внутрь, его эрекция за ширинкой стала еще жестче.
Энн тихо закрыла за собой дверь. А когда скинула туфли, его бросило в пот, а сердце бешено застучало.
Дэнни не верил, что это когда-нибудь произойдет. Но жизнь непредсказуема.
Энн подошла к нему, тихо ступая по ковру. Он слышал приглушенные голоса в коридоре, женский смех, дверь, закрытую со стуком.
— Я просто не хочу, чтобы кто-то узнал. — Она остановилась перед ним. — Женщине и без того сложно просто работать среди мужчин и избежать ярлыка «фифа».
Дэнни нахмурился.
— Никто никогда не назовет тебя так.
— Назовет, если выяснится, что я переспала с пожарным. — Она покачала головой. — Ты будешь героем. Я буду шлюхой. И не спорь со мной.
— Не буду.
И если хочешь, чтобы я умолял, просто скажи.
— Я рад, что ты пришла.
Он протянул руку, дрожащую, но ему было плевать.
— Я годы мечтал об этом.
Притянув ее к себе, он наклонял голову, пока между их губами не оказалось считанных миллиметров.
— Останови меня сейчас, — прошептал он гортанным голосом. — Если собираешься остановить меня, то сделай это сейчас.
В ответ Энн притянула его к себе, поцелуй вышел откровенным, взрывным, отчаянным. Он хотел действовать медленно и основательно, но ее вкус, влажное скольжение языка по его языку, тепло ее тела наложило вето на все неторопливые действия, запланированные в лифте.
Он в жизни не мог представить, что придется снимать смокинг с плеч кого-то, с кем он захочет заняться любовью, но Энн всегда умела шокировать его. И когда костюм, который она взяла в аренду, приземлился на пол, Дэнни потянулся к пуговицам на рубашке, не разрывая поцелуя. Мелкие бесенята упорно не поддавались, но они сделали то, на что оказался неспособен его разум: нажали на тормоза.
Дэнни снова вошел в ее рот языком, изучая, что ей нравится, и вместе с тем одну за одной расстегивая проклятых, гребаных ублюдков…
— Я хочу порвать эту рубашку, — прошептал он в ее губы.
— Не хочу за нее платить.
— Тогда я порву ее мысленно. — Когда Энн рассмеялась, он улыбнулся и снова поцеловал ее. — Боже, ты изумительная на вкус.
А потом рубашка повторила судьбу смокинга и…
Без. Бюстгальтера.
Дэнни покачнулся в своих туфлях. Ее груди составляли идеальную пропорцию ее спортивному телу, высокие и упругие, с розовыми сосками.
Скользнув руками, он обхватил их, а потом нагнулся, сжав губами сначала один сосок, потому другой.
От ее стона он едва не кончил в штаны.
Глава 4
Энн выгибалась навстречу его губам, позволяя Дэнни посасывать и целовать ее, лаская бархатным языком, доводить ее до исступления. Запустив пальцы в его черные волосы, она прижимала его к своим грудям, желая большего.
— Кровать, — выдохнул он. — Нам нужно добраться до кровати.
Он подхватил ее, словно она ничего не весила, и уложил поверх покрывала. Устроившись на коленях, он навис над ней, и Энн пробежала пальцами по кубикам его пресса, очерчивая контур татуировок. На его коже было много чернил, но их предназначение — не впечатлять других. Рисунки скорее увековечивали значимые мгновения: он нанес на свою кожу карту горя, даты рождения, цитаты, рисунки и портреты тех, кого он потерял во время службы, но кто остался в его памяти навеки.
— Не думай об этом, — сказал он хрипло. — Не смотри на них.
Он отвел ее руки от татуировок.
— Оставайся здесь и сейчас, со мной, — прошептал он. — Сейчас мы живы. Сейчас… Сейчас… мы вместе. Если это мой единственный шанс, то я не хочу тратить впустую ни секунды.
В его голосе сквозила печаль, и это странно: она ожидала, что он испытает облегчение от того, что происходящее между ними останется короткой интрижкой на одну ночь, секретом, тем, что никогда не повторится.
В прошлых отношениях с женщинами Дэнни не отличался постоянством, что бы он не заявлял во время своей речи на репетиционном ужине.
— Прошу, — выдохнул он. — Оставайся со мной.
Дэнни, нависавший над ней, был великолепен, его широкая грудная клетка вздымалась при дыхании так, будто он пробежал марафон, мускулы на массивных руках бугрились, на руках выделялись вены. Он был самцом, готовым к спариванию.