— Я? Нет, мусси, ни капельки не умер… Я лег вчера в девять часов, и встал рано-рано, и подходил шесть раз к дверям мусси, а в двенадцать постучал тихонько, но г. Пижон телефонировал Ванг, стучи сильней…
— Пижон? Телефонировал? Что ты мелешь?
— Да, мусси. Пора на свадьбу, мусси запоздал…
— На какую свадьбу?
— Мисс Вандеркуйп и поручика Дэвиса.
— Ты бредишь или дурачишь меня!.. Мисс Вандеркуйп сожгли на костре, Дэвис умер от холеры, а Пижона твои же милые соотечественники исполосовали и ободрали живьем Пошел вон! Убирайся, не приставай ко мне.
Но Ванг стоит с разинутым ртом и беспомощной улыбкой на лице.
Моя рубашка, влажная от холодного пота, вызывает у меня неприятное ощущение. Это наводит меня на удачную мысль:
«Постой, брат, я тебя поймаю», — думаю я. И говорю вслух:
— Подай мне чистую рубашку!
Как то он вывернется? Не найдет же он тень рубашки. Да и как ее подашь, тень?
Но нет… он преспокойно достает из комода чистую рубашку и помогает мне надеть ее.
Непостижимо! Решительно у меня не все дома… Надо будет принять тень бромистого калия.
Раздается стук в дверь.
— Войдите!
Это Пижон и г. Вандеркуйп. Они оба входят, смеясь.
— Как вам это понравится.! — говорит голландец. — Стало быть, вы не хотите присутствовать на свадьбе моей дочери?
— Но…
— Вспомните, что процессия отправится в сорок пять минут первого в церковь св. Иакова. А вы еще в постели. Что с вами, милейший?
— Это вина вчерашнего банкета, — говорит Пижон, подсмеиваясь.
— Но…
— Ну, теперь, раз вы проснулись, одевайтесь поскорее. Мы подождем вас; только и вы поторопитесь.
— Да что с вами? — с беспокойством спрашивает Пижон. — Какие у вас странные глаза…
Глаза! Каким образом тень Пижона может видеть у моей тени глаза, когда они у меня вырваны?
— Воды! — говорю я, указывая на графин. — Ради Бога, воды!
Прежде всего я смачиваю себе голову. Невозможно ошибиться: это череп, настоящий череп, даже очень твердый череп, а вовсе не тень его. И глаза тоже — целехоньки! Откуда же они взялись, как могли они вернуться на свое место? Ведь мопсы их счавкали… я слышал.
Неразрешимая проблема! Ну, как бы то ни было, раз у меня все на месте, надо этим пользоваться.
— Итак, я спасен? — говорю я, горячо пожимая руки моим друзьям.
Они отвечают недоумевающими взглядами.
— И вы, мой дорогой Пижон? Я вижу, у вас наросла новая кожа… И мисс Ада? Как она-то спаслась, г. Вандеркуйп?
Но я замечаю, что чем дальше в лес, тем больше дров. Друзья мои переглядываются не только с недоумением, но и как будто с испугом. Я говорю г. Вандеркуйпу, что странный сон сбил меня с толку, что я сейчас оправлюсь и через четверть часа буду готов. Он уходит.
— Теперь, дружище, потолкуем. Через пять минут китаец приготовит мне ванну, а пока попытаемся выяснить положение. Во-первых, где мы?
— В Гааге, в отделе «Всемирного Соглашения».
— Какое сегодня число?
— Вон отрывной календарь на стене. Читайте сами:
21 сентября…
— 1937 года, — доканчиваю я.
— Виноват, вы перескочили через тридцать лет. Зачем так торопиться?
— Милейший, это вы отстали. Посмотрите сами 1937…
— 1907!
— 1937!
— Виноват, 1907!
— Виноват, 1937. Снимите, посмотрите поближе; вы, очевидно, близоруки.
Пижон снял календарь. Чернильная клякса над цифрой 0 придает ей вид 3. Но вблизи не остается сомнений: напечатано 1907.
Я признаю свою ошибку. Очевидно, мое зрение все-таки пострадало от грубых пальцев палача.
— Итак, у нас 21 сентября 1907 года…
— 22 сентября 1907 года, — поправил Пижон. — Это вчерашний листок; Ванг еще не успел оторвать его.
— Хорошо, будь по-вашему. Мы в Гааге, в отделе г. Вандеркуйпа, дочь которого сегодня венчается с поручиком Дэвисом, — это все верно, и вы уверены, что так оно и есть?
— Совершенно уверен.
— Хорошо… Не обращайте внимания на нелепость моих вопросов, если они нелепы — помогите мне добиться толку. Как мы попали в Гаагу?
— В качестве корреспондентов на конференцию мира, как и другие наши собратья по перу. Мы прибыли сюда 25 августа, поселились вместе и остались здесь на день после закрытия конференции, состоявшегося вчера…
— Ага! Я начинаю собираться с мыслями. Значит, инцидент за десертом произошел только вчера, а сегодня объявлена война…
— Никаких инцидентов за десертом не было и никто никому не объявлял войну. Конференция закончилась великолепным банкетом, затянувшимся далеко за полночь; вина были превосходные и пары их, я вижу, прошли для вас не совсем бесследно. Вы, вероятно, видели сон, от которого еще не можете отделаться…