Мы видели это в бинокль, возвращаясь из второго облета окрестностей Лондона, так как не забывали о задаче, возложенной на нас аэрадмиралом. На этот раз у нас не оставалось сомнений; мы ясно рассмотрели колонну тысяч в тридцать или сорок пруссаков, двигавшуюся на Лондон, о чем и поспешили сообщить сигналами аэрадмиралу.
С удивительною быстротою соединенный флот построился четырьмя рядами и понесся навстречу грозному неприятелю. Он держался на высоте четырехсот метров, мы следовали за ним на высоте около шестисот метров.
Вскоре разрывные снаряды посыпались на неприятельский отряд. Но ряды стоически смыкались и колонны шли безостановочно, оставляя на дороге убитых и раненых. Видимо, они спешили соединиться с войсками, высаженными в Риджент-Парке.
Но вот на Темзе, вдоль которой двигались немцы, появилась флотилия маленьких судов и принялась осыпать неприятеля бомбами. К счастью для немцев, они вступили в это время на полуостров, который река образует у Поплера. Миноносцам пришлось огибать его кругом, тогда как немецкие колонны пересекали его поперек.
Если бы хоть одна-две дивизии войск были высланы навстречу немцам из города, они были бы истреблены до последнего человека. Но мы тщетно всматривались — войска не показывались. Несомненно, в городе уже получили по телефону известие о наступлении, но, как видно, не решались увести часть войск от Риджент-Парка.
Когда Наполеон под Ватерлоо ждал Груши, который должен был довершить расстройство неприятельской армии, явился Блюхер и превратил ожидаемую победу в поражение французов.
И мы дождались своего Блюхера.
Странно, что до сих пор никто из нас не вспомнил о существовании Джима Кеога с его «Сириусом». Впрочем, захватывающее зрелище адской бойни могло заставить забыть обо всем на свете. Но если «Сириус» до сих пор не принимал участия в сражении, то это не значило, что он отказался от него.
Внезапно какой-то яркий луч заставил нас зажмуриться.
— Солнце играет, — заметил Марсель.
— Нет, не солнце, — воскликнул я, — это Джим Кеог!
Мои японцы так и подпрыгнули. Все глаза устремились на точку, приближавшуюся к соединенному флоту.
Ринувшись откуда-то с громадной высоты, «Сириус», со свойственной ему головокружительной быстротой, спустился над флотом, сделал несколько зигзагов, приостановился и разрядил свою пушку под углом, рассчитанным так, чтобы задеть несколько аэрокаров.
Плачевное зрелище! Пять взрывов, пять столбов пламени, пять огромных аэрокаров — три наших, два английских — разлетелись в клочья!
Сотни людей посыпались на немецкий отряд, который встречал их выстрелами снизу, продолжая идти.
А «Сириус» уже поднимался ввысь и спустя несколько минут скрылся из вида.
IX. ПОЕДИНОК В ВОЗДУХЕ
Атака «Сириуса». Расстройство союзного флота. Состязание на высоту подъема. Балласт Джима Кеога. «Банзай!» Последняя схватка. Гибель бандита. Его последний выстрел.
Мы понимали, что американец не замедлит вернуться и что именно в этой фазе боя он рассчитывает сыграть главную роль. Я сказал японцам, чтобы они постарались не упустить случая схватиться с ним, хотя и не мог себе представить, как это осуществить при его быстроте.
Немецкая колонна продолжала наступление и уже достигла области пожара. Если сопротивление на суше останется таким же вялым, то скоро она очутится в сердце Лондона, в Уайтчепеле.
Наконец, мы заметили движущуюся в направлении Виктория-Парка колонну пехоты в красных куртках, спешившей навстречу неприятелю. Она была по крайней мере вдвое меньше немецкой, зато англичане находились у себя дома; конечно, они постоят за родные очаги при поддержке населения. Флотилия миноносцев столпилась у Лондонской Башни и высаживала на берег свой экипаж и орудия. Соединенный флот продолжал забрасывать немцев бомбами, вырывавшими сотни людей из их рядов…
Но вот снова, откуда-то из небесных бездн, появился «Сириус», ринулся на нашу флотилию, описал огромный круг и, приостановившись над линией крупнейших наших аэрокаров, выпустил в них целый каскад бомб. Одна за другой лопнули оболочки четырех гигантов — и газ воспламенился. Мы не видели их названий: мы наблюдали только ужасное падение людей на крыши домов, на улицу, на деревья, на штыки прусского арьергарда.
Мы видели также сигналы «Генерала Менье», флагманского аэрокара. Троарек убедился, наконец, в превосходстве этого нового противника и отдал приказ бросить наступающую колонну и гнаться за американцем. Выпустив четыре бомбы, тот умчался на высоту.
Я задыхался от бессильной злобы. Желтые лица японцев еще более пожелтели, глаза их горели…
— Надо во что бы то ни стало уничтожить этого разбойника, — сказал капитан Мурата. — Иначе он уничтожит всю вашу эскадру…
Теперь тактика переменилась. Предоставив английскому отряду, при помощи команды миноносцев и аэрокаров сэра Бернсайда, бороться с наступающими немцами, аэрадмирал Троарек дал сигнал французской эскадре рассеяться на большом пространстве. Теперь каждый аэрокар должен был действовать отдельно и вся эта масса судов имела целью борьбу с Кеогом; стая львов против одного комара!
В общем, все поднимались выше и выше, так как борьба с Кеогом должна была, в сущности, свестись к состязанию на высоту полета. Мы держались приблизительно на высоте тысячи метров выше огромной массы судов. «Южный» поднимался легко и плавно, простым движением руля высоты; не прибегая к балласту, который уже приходилось выбрасывать судам Троарека. На высоте около трех тысяч метров мастодонтам Рапо было уже трудно маневрировать.
Снова из-за туч вынырнул «Сириус». На этот раз он устремился на флагманский аэрокар «Генерал Менье», находившийся довольно близко от нас, и пустил две гранаты.
Оболочка лопнула и, хотя газ не воспламенился, адмиральский аэрокар начал падать, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Несмотря на все усилия экипажа замедлить падение, выбрасывая балласт, гибель его была неизбежна.
Но «Генерал Менье» был не единственной жертвой нового появления «Сириуса».
С невообразимой быстротой он кидался на другие аэрокары, тщетно стремившиеся перегнать его, и в самое короткое время несколько огромных судов последовали за флагманом, взорванные гранатами.
Такой результат не мог не деморализовать флот. Рассеявшись на огромном пространстве, аэрокары делали круги, поднимались, опускались, бесцельно и бессмысленно маневрируя, видимо, не зная, что делать, что предпринять в борьбе с этим неуловимым противником…
Что же делать? Отступить? Бежать? Все, кроме этого! Бежать огромному флоту, «непобедимой армаде», только что перебившей втрое большую эскадру германских судов — от одного крошечного суденышка, на позор и смех грядущим поколениям! Стать притчей во языцех, героями рассказов о том, как один американский бандит обратил в бегство целую армию французов! Нет, конечно, об этом никто не думал. Но по движениям наших аэрокаров видно было, что их экипажами овладевает фаталистическое уныние, что они не надеются на победу и ждут неизбежной гибели…
Я взглянул на капитана Мурату. Не сводя глаз с «Сириуса», он упорно направлял «Южный» к нему и вверх, отдавая какие-то приказания японцам на их языке. Мотоми оставался у мотора, остальные трое поместились у борта, держа наготове автоматические скорострельные ружья. Мы с Марселем тоже присоединились к ним.