Китайцы, переправившиеся на русский берег, были так поражены нашим возвращением и в особенности действием наших орудий, столь долго молчавших, а теперь заговоривших, что обратились в бегство, не пытаясь оказать сопротивления.
Но тут произошла странная вещь. По мере того, как наши артиллеристы стреляли, китайцы падали целыми толпами. Лишь только бомба взрывалась, все ближайшие к ней солдаты, все до единого человека, валились на землю бездыханными, толпой не менее сотни душ…
— А, — сказал Пижон, — вот они, знаменитые усыпляющие гранаты!
Это были гранаты нового образца. Разрываясь, они распространяли пары хлороформа. Одна граната могла захлороформировать сто человек, десяток — тысячу, а наши артиллеристы метали их сотнями на беспорядочно бежавший корпус китайцев. Вскоре перед нами было обширное пространство усыпанное телами — тысяч двадцать, если не больше солдат, легли на нем, ни один не остался на ногах.
— Точно электрическим током поражены, — заметил Пижон.
— С той разницей, что электрический ток убивает, а хлороформ только усыпляет, — возразил стоявший рядом доктор. — Через несколько часов они очнутся. Чудное изобретение — и гуманное! Вот уж можно сказать, действует «cito, certe et jucunde» — быстро, верно и приятно…
Генерал Ламидэ, до сих пор с видимым удовольствием рассматривавший поле, вдруг ударил себя по лбу.
— Черт побери! — сказал он, — что же я, однако, буду делать с этими сонями? Ведь здесь больше двадцати тысяч… Долго они будут спать, доктор?
— Часов пять — шесть, генерал.
— Ну хорошо, мы успеем отобрать у них оружие, связать их… а дальше? Что с ними делать? Отправить внутрь страны? Поездов свободных нет. Приставить к ним конвой? Да у нас на плечах полмиллиона китайцев, все силы надо в ход пустить… Чем я их кормить буду, наконец? Куда я их дену? Черт бы побрал этого изобретателя, неужели он не мог вместо хлороформа употребить… ну, синильную кислоту, что ли?
— Требования человечности, генерал… — начал было доктор.
— Ах, подите вы! Требование человечности, милостивый государь — прекратить войны, да!.. А уж если война сохраняется, так надо изобретать бомбы убивающие, а не усыпляющие. На войне, сударь, уместно поле битвы, а не дортуар, да! Ну куда я их дену, растолкуйте мне? Что же? Перевязать да так и оставить на голодную смерть?
— Почему бы нет, ваше превосходительство? — сказал казачий офицер, прислушивавшийся к разговору. Он кое-как объяснялся по-французски.
— Нет, это средство слишком уж казачье! Скорее перерезать всех.
— Хорошее дело! Мои казаки живо обладят… Желаете, ваше превосходительство — я распоряжусь…
— Нет, нет! Убивать сонных, резать пленных — нет, наша совесть с этим не мирится…
Генерал отдал приказание отобрать у пленных оружие и перевязать их, что и было исполнено. Он так и не придумал, что с ними делать, и отложил решение этого вопроса до более позднего времени.
Известия о доставке военных припасов были получены со всей линии. Меры, принятые для устранения железнодорожной неурядицы, возымели, наконец, свое действие. В течение двух-трех дней пятьдесят четыре поезда с боевыми запасами прибыли на боевую линию.
Холера в нашем корпусе еще не совсем прекратилась, хотя значительно ослабела, и применение есиповских прививок давало большой процент выздоровления.
Нашему маленькому кружку эта страшная болезнь нанесла тяжелый удар: мисс Нелли, сестра Тома Дэвиса, заболела вскоре по приезде. Прививки не помогли и к вечеру она скончалась на руках брата, который не отходил от нее. Он был в отчаянии.
— Зачем жить? — говорил он, — к чему? Не лучше ли всем умереть?
Мисс Ада горько плакала, оглушенная этим неожиданным ударом.
Китайцев холера как будто начисто уничтожила. По крайней мере они куда-то ушли, убедившись, что переправа не удастся. «Монблан», летавший на разведку, не видел ничего, кроме трупов, устилавших равнину. Стаи коршунов, ворон, волков дрались из-за добычи. Когда ветер дул с той стороны, он приносил отвратительный запах падали.
После погребения мисс Нелли, Том Дэвис уехал в Пермь, куда вызвал его генерал Смитсон, главнокомандующий английской армии. Прощание было грустное, но судьба готовила нам новый удар. В тот же вечер генерал Ламидэ сообщил мне прискорбную новость.
— Печальное известие, — сказал он. — Сейчас мне сообщили, что сэр Томас Дэвис заболел холерой. Он лежит на станции Нежино…
Бедная мисс Ада! Мы не решились сообщить ей эту новость. Я отправился на специальном поезде, захватив с собой доктора и все необходимое для прививок. Два часа спустя мы вышли на платформу станции. Нас встретил офицер, командовавший здешним военным постом.