Наверное, у меня на спине все еще была нарисована мишень.
— Эй, по крайней мере, в этом было меньше драмы, верно? — Пытаясь отшутиться, я сохраняла свой легкий тон.
— Не говори так. Я люблю тебя, Мими. Я всегда хочу, чтобы ты была рядом.
По крайней мере, она действительно хотела. Мои родители давным-давно разорвали отношения.
— Я знаю. Я тоже люблю тебя, сестренка. Пора идти. Мой завтрак стынет.
— Увидимся вечером!
После того, как она повесила трубку, я плюхнулась на один из стульев, отодвинув поднос. Особого аппетита не было. Редко читала. В основном у меня были остаточные толчки, головные боли и покалывание от пристрастия к наркотикам, от которых мое тело все еще восстанавливалось. Иногда я потела без причины. Моя температура колебалась, и в одну минуту я замерзала, а в следующую была чертовски горячая.
Отстойное время.
Одно радовало, когда я вышла из комы, я больше не страдала так сильно от последствий ломки. Я также немного поправилась в нескольких областях. Моя рука не горела так сильно, но все еще болела. Внизу я, казалось, возвращался к нормальной жизни, но я все еще не хотела видеть шрамы, оставшиеся после всех злоупотреблений и травм.
Вздохнув, мои локти приземлились на стол, а голова упала на руки. Я должна чувствовать себя менее нервной и более приспособленной с тех пор, как меня сюда привезли. Я этого не делала. Патриот немного помог, и когда он был рядом, я расслаблялась, насколько могла, но, когда он уходил, я чувствовала, что вот-вот прорвусь сквозь свою кожу, и паранойя продолжала пытаться вырвать любое счастье, за которое я пыталась ухватиться.
Вспомнив свой утренний разговор, я застонала. Я действительно спрашивала его, хочет ли он женского общества? Казалось, его позабавил мой вопрос, но он был непреклонен в том, что я остаюсь в его комнате. Вся ситуация была не в моей лиге. Я не привыкла к парню, желающему меня в своей постели для чего-либо, кроме секса, и я, конечно, никогда не встречала парня, который искренне заботился бы о моих чувствах или потребностях.
Я сдерживала его? Что, если он хочет пойти трахнуть одну из клубных девушек? Или что, если ему нужно перепихнуться, а уединения не было? Такой парень, как он, большую часть времени был мужественным и возбужденным. Он был привлекательным, умным, и то, как он выглядел в джинсах и коже, черт возьми, я была бы дурой, если бы не заметила.
Но куда это меня приведет? Я больше не знаю своего собственного тела. Я понятия не имею, как понять, чего я хочу больше, чем доставить удовольствие парню и заставить его кончить. Я была приучена к мужскому удовольствию. Все мое существование состояло из выживания от одной минуты до следующей. Оставаться в тени. Стараться не злить Алексея или Шона. Раздвигать ноги всякий раз, когда мне говорят, без колебаний.
Я не знала, как прожить свою жизнь за себя.
За всю свою жизнь я никогда не сталкивалась ни с чем более ужасающим, чем начинать все сначала и выяснять все это. Хуже было только то, как моя сестра смотрела на меня, когда думала, что я не замечаю. Как будто я была сломлена и могла снова развалиться в любой момент. Она была не единственной, кто так думал. Я ловила взгляды в свою сторону. Взгляды, полные сочувствия. Осуждения.
— Хотела бы я не быть такой запутанной, — прошептала я вслух, забыв, что комната не была пуста, когда я подняла голову.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Мягко произнесенные слова Тенью звучали так же мучительно, как и мои собственные.
— Я чувствую, что тону, — призналась я, едва осознавая, что слезы наполнили мои глаза и тихо потекли по щекам.
— Я тоже. — Его темные глаза были полны эмоций, которые я узнала: сожаление, боль, вина и ярость.
Ярость, которую я понимала больше всего.
— Мне больно, но я зол, — кипел он, слегка наклоняясь вперед, когда я потянулась через стол к его рукам. — Я так взбешен. Я не могу это отпустить.
— Я не знаю, как перестать страдать. — Сжимая его пальцы, я была удивлена, когда он сжал их в ответ. — Я тоже не знаю, как это отпустить.
— Может быть, — он запнулся, — может быть, мы сможем помочь друг другу.
— Да, мне бы этого хотелось.
— Мне тоже.
Музыка отдавалась в моей груди, когда я вошла в общую комнату, зигзагами прокладывая себе путь через толпу. Воздух был пропитан запахом кожи, травы и алкоголя. Бекка разливала напитки за барной стойкой с другой девушкой, которую я никогда раньше не встречала, с черно-синими волосами. Может быть, она была кем-то новым с момента моего приезда. На самом деле мне было все равно, но так как я хотела чего-нибудь выпить, я направилась туда.
Бекка одарила меня ослепительной улыбкой.
— Чем отравить, Наоми?
Наоми не Трикси. Моя сестра сказала всем использовать мое настоящее имя?
— Диетическая кола с гренадином.
— Ах, девушке нравится вишневый вкус, — объявила она, подмигнув. — Сейчас сделаю.
Как только она передала мой напиток, я улыбнулась и сделала глоток, поблагодарив ее, прежде чем найти свою сестру, которая сидела на коленях у Раэля. Он был погружен в беседу с Боди, Лаки и Гримом. С каждым байкером была его старушка.
Боди обнимал Сашу за плечи, пока она жевала попкорн из миски, потирая живот. Синди делила миску, и обе женщины добавляли в нее остатки молока, чтобы утолить жажду. На самом деле не могу их винить. Мне тоже нравились карамельки в шоколаде и попкорн. Найла сказала мне пару недель назад, что они обе беременны, и у них был одинаковый срок родов осенью.
Триш, старушка президента, тоже была беременна, но на ранних стадиях. Все в клубе знали, что она была больна большую часть дня, и она казалась бледной, дремала на плече Грима, пока он прижимал ее к своей груди. Вся сцена напомнила мне, что Перекресток был не просто местом встречи для участников "Королевских ублюдков" MК Тонопа. Это был их дом. Байкеры и их женщины были семьей.
Тоска сильно ударила меня в грудь, и я поняла, что мне здесь не место. Я жила здесь, но это не был мой дом. Не совсем. Просто место, где я могу отдохнуть ночью. Патриот заботился обо мне, но как долго это будет продолжаться? Пока я ему не надоем или не наскучу?