– Все развлечения Ашенат подводятся под одну черту – личные забавы.
– Предложить ей новую игру, где она станет противостоять уже власти? – вслух задумался Ал’Берит. Несомненно, он уже представил, как ему следует действовать. Стихию тонких интриг повелитель Аджитанта подчинял себе без особых усилий, а ведь он принадлежал только к «категории новичков».
Герцог Дзэпар ожидал, что вот-вот станет озвучен и некий замысел, но собеседник не стал раскрывать своих карт, а пошёл по другому пути. Он раздражённо воскликнул:
– Насколько же предательство может быть ценно порою!
– Вы говорите о личных ощущениях, – спокойно ответил на это замечание Дзэпар, испытывая внутреннее удовлетворение от того, что сегодня ему не придётся убивать полезного сподвижника. – Даже если бы этого и не требовала ваша присяга, то любой демон всё равно обязан стоять на страже интересов Ада. Поэтому вопрос не о предательстве. Он заключается только в том, проявите ли вы нынче верность?
***
Вердельит, как и многие прочие демоны и ангелы, «отпустил» ситуацию. Он спокойно принял факт, что до рождения рефаима никакие вмешательства в жизнь человека нельзя считать приемлемыми и законными, да стал выжидать действий Рая. Ангелы не могли не выдвинуть свои требования. И потому сторонники аналогичной позиции планомерно подготавливали почву для принятия их условий без создания опасного для себя прецедента.
Более активные деятели дотошно следили друг за другом и, разумеется, за госпожой Пелагеей, выискивая вероятности для более раннего вмешательства. В результате вокруг женщины собралось предостаточно наблюдателей (как со стороны Ада, так и Рая), а потому никого не удивляло пассивное наблюдение и Вердельита. Если что и поразило бы Высших, так это то, что судьба «угрозы интересам» ему не была столь любопытна, сколь будущее первого заместителя наместника Аджитанта. Он часто дозволял себе удовольствие участия в различных масштабных затеях, но всё же, по сути своей, являлся озорным созерцателем. И оттого варианты прерывания жизни рефаима его мало заботили, ибо в самом факте сомнений не возникало.
Даже если бы Глава архивов и отстоял самым невероятным образом право на жизнь своего чада, то на этом бы линия рода и прекратилась. Не даром в человеческих сказаниях столь много истин проходят через тройственность. Всегда существует предел. Дозволить рождение и взросление – то, что ещё могло свершиться. Прочее – нет.
Вот потому и интересно Вердельиту было иное. То, что составляло для него неопределённость.
Забавно, но демоны и ангелы ещё и сами не знали, какую ловушку себе уготовили. Самое страшное на свете – это косность мышления. Когда перестают браться в расчёт вероятности – появляется бескрайнее поле для ошибок. И даже несущественное событие может вырасти, словно снежный ком, в самую настоящую проблему.
Ад и Рай изначально считали рефаимов и нефилимов чем-то незначительным.
Ад и Рай изначально отделяли таких своих потомков в отдельный низший класс.
Ад и Рай изначально воспринимали полукровок как кого-то более близкого к людям.
Откуда же было взяться дьявольской верности в тех, кого нельзя считать демоном?
Откуда могла возникнуть ангельская покорность в тех, кто не признавался ангелом?
Оставшиеся в живых рефаимы были опасны не силой своего могущества. Они были другими. Мыслили иначе. Действовали по-другому. А, соответственно, и не вписывались в жёсткие логические расчёты.
Именно аналогичное обстоятельство и делало Его превосходительство Ал’Берита столь несносным для общества. И всё же он был демоном. И действовал как демон…
А вот будущие деяния Леккео и Йуллер стали бы восприниматься только как «неадекватность». Да только такими незначительными фигурами никто своевременно не заинтересовался настолько, чтобы заподозрить их в «сумасшествии».
А безумию было суждено стать заразным.
Заговор полукровок.
Именно под таким названием предстояло войти в историю намеревающемуся свершиться событию.
Самое обидное, когда великим и всемогущим мешают спать… блохи.
Однако Вердельит, как и многие прочие, не рассматривал всерьёз вариант мятежа. Персона наместника Аджитанта своей неординарностью и упрямством приковывала к себе значительно больше внимания.
– Пожалуй, я бы желал отойти от поднятой темы. Позвольте поинтересоваться, вы ведь негласно запретили Его превосходительству вносить изменения в штатное расписание, не так ли? – даже поинтересовался он у герцога, не сдержав своего любопытства. Дзэпар, с лёгкостью поняв подоплёку вопроса, внешне выразил возмущение сведением бровей к переносице и сухо ответил: