– Непривычно видеть тебя таким счастливым, ящерица, – проскрипела неприятная на вид морщинистая женщина и хрипло засмеялась. Её лысая голова была обтянута сухой пергаментной кожей. Уйма пирсинга на лице и почти прозрачные глаза с красноватыми белками не добавляли харизмы.
– Ты как всегда необычайно обаятельна, Йуллер! – воскликнул Кхоттаж, не опуская головы.
– Никогда не любила растрачивать своё время на слова. Да и сейчас мне не до них.
– И меня даже не выслушаешь?
– А разве тебе жаль потерять шанс изменить целый мир? – усмехнулась она и посмотрела на проходящую мимо компанию весёлых студентов таким взглядом, что те разом шарахнулись в сторону.
– Если бы ты считала иначе, то не решила бы встретиться со мной и в первый раз. Кроме того, мне изве…
– Хватит с меня этой расплывчатости! – шикнула на него она. – Хочешь логически рассуждать – учись делать это молча. Мне важнее результат работы твоего микроскопического мозга. Постарайся излагать уже целые умозаключения.
– Тогда чудом, Йуллер, – Кхоттаж всё же принял более приличную позу, встряхнул иллюзией влажных волос и даже пригладил их ладонью, словно это было самым привычным для него делом. – Рождение рефаима я могу назвать только чудом для этого мира.
– Ну да, ящерица! Это же столь противоестественно и тяжело для осуществления, как говорит этот мальчишка Леккео, наивно считающий, что он вырос из пелёнок.
Голос главы клана Кьёрелл буквально проскрипел издёвку. Демона это нисколько не задевало. Он понимал, что перед ним разыгрывается всего лишь типичный трюк для выведения собеседника из себя. Нарушенный внутренний покой зачастую раскрывает очень много тайных намерений. Поэтому Кхоттаж склонил своё лицо над Йуллер так, что их носы почти соприкоснулись друг с другом, и тихо прошипел:
– Заткнись, полукровка! Пришло время воплощать затею в реальность.
– Шайрву не последуют нашим путём. Мы сможем положиться на Дагна? – уже спокойно вопросила та.
Глава 7
– Это был великолепный приём, господин Аворфис. Не так ли? – с неким задором поинтересовалась Ахрисса, поворачивая голову в сторону Ал’Берита, к которому как раз подходил для прощания очередной гость.
– Соглашусь с вами, Ваше превосходительство, – кратко ответил он, не испытывая особого желания продолжать разговор.
– О, вы не могли не согласиться со мной, – глаза баронессы сверкнули от восхищения. – Нынешний бал в Аджитанте собрал весь высший свет!
– Что естественно. Каждый стремится выразить заслуженное уважение Его превосходительству Ал’Бериту, – внёс и свою «ложку дёгтя», украшенную медовыми интонациями, Форксас. И даже молчаливая Делиетора, чьё присутствие выбивалось из привычного для подобных мероприятий общества, расщедрилась на «комплимент»:
– Да, в организации развлечений ему нет равных.
– Как и в рабочих моментах. Наблюдая за действиями Его превосходительства можно получить ценные уроки, – заметил Аворфис с привычной для себя сухостью.
Несмотря на принятую многосмысленность фраз, барон избрал реплику, наиболее ясно намекающую как на его отношение к обсуждаемому вопросу, так и на умелое лавирование повелителя законами. Ему также понравилось, что его слова стали завершающими в этой беседе, ибо объект обсуждения как раз подошёл к ним.
… И всё же он был вынужден признать, что на самом деле ему отчаянно хочется произнести нечто в духе госпожи Пелагеи. Однако, не будучи человеком, Аворфис просто‑напросто не мог произвести желаемого интригующего эффекта!
При общении демонов между собой сложности в восприятии речи и подоплёке сказанного почти не возникало. Черты многогранной фигуры, сложенной из точек словесных формул, возникали из небытия чёткими линиями… А вот первый заместитель дядюшки легко вносила сумятицу, размывая контур пробелами. Окружающие осознавали, что женщина в большинстве случаев говорит о чём-то определённом и лежащим на поверхности, а потому дополнительное толкование, вроде как, и не требуется…
Но, а вдруг, если она не то имела в виду?
Смесь несовершенного людского вкупе со способностью справляться со своими должностными обязанностями сбивала Высших с толку. Стоило только удостовериться, что госпоже Пелагее в силу происхождения свойственна грубая простота и примитивная прямолинейность, как ни с того ни с сего от неё звучало нечто совсем противоположное такому мнению.