— Ты проснулся раньше, чем я ожидала. — Она застегнула последнюю пряжку и щёлкнула пальцами. В руке появилась кобура с прикреплённым к ней маленьким кинжалом, и Гея пристегнула кобуру к бедру.
— Что делаешь? — спросил он.
— Я бы сказала, что это очевидно. Одеваюсь. — «Она уклоняется от ответа».
Подсказка внутреннего голоса, чтобы понять это, не нужна.
— Одеваешься для чего? Ты в доспехах.
— Да. Обычно их надевают, когда идут сражаться.
— Сражаться с кем?
«Да, с кем? Я тоже хочу поиграть».
— Ад в состоянии войны.
«Что?!»
— Когда это началось?
— С сегодняшнего утра, — сообщила Гея. — И довольно резко. — Она улыбнулась, натягивая толстые зелёные перчатки с острыми металлическими наконечниками.
Этот разговор занял слишком много времени.
— Ад в состоянии войны? Но как? Я спал. — Разве Ад, отправляясь на войну, не нуждался в его одобрении?
«Я решаю, кому будет оказана честь быть побеждённым мной!»
Гея беззаботно пожала плечами, отчего его внутренний голос закричал с требованием отшлёпать непослушную шалунью. Она напрашивается на это, дерзко увиливая от вопросов.
Люцифер воздержался.
— Я объявила войну, — сказала она с греховной гордостью.
«Моя женщина. Мы должны отшлёпать её за то, что она вела себя хорошо. Она так сексуальна, когда жаждет крови».
Он подавил внутренний голос.
— Что ты сделала?
Среди размазанных зелёных линий под глазами и на лбу в замысловатых кельтских воинских завитушках, она бросила на него взгляд через плечо.
— А что мне оставалось делать? Я не могла оставить оскорбление безнаказанным.
— Какое на хрен оскорбление? — Он не извинился за ругательство.
— Урсула завладела твоим сердцем. Я послал этой трёхгрудой морской ведьме декрет, требуя, чтобы она его вернула. Она отказалась. Неуважение нельзя стерпеть, твои слова. И она мне не нравится. Поэтому я объявила войну. — Сказано с огромным ликованием.
— Но ты не можешь, — выдавил он.
— Почему?
— Потому что ты не лидер Ада.
— Эта незначительная формальность, похоже, не беспокоит ни Урсулу, ни твоих приспешников. Пока мы говорим, они готовятся к битве.
— Я этого не одобряю.
— Не одобряешь? — Пристегнув к поясу мачете, она направилась к нему — зелёная богиня в воинском облачении и в римских сандалиях, чьи металлические ремешки закручены вокруг ног, также предназначенными для отражения ударов. Черты её лица стали чётче, когда она заплела волосы в косы, затянув их зелёными лозами. Она остановилась перед Люцифером, и его окутала аромат яблок, корицы и надвигающегося насилия. — Скажи, что тебя не возбуждает идея встретиться с Урсулой на пляже. Скажи, что не хочешь отомстить за то, что она сделала.
Он открыл рот. И закрыл его. Если скажет «нет», то солжёт. Господи, брат его, помоги. Гея слишком хорошо знала его внутреннюю тьму. Люцифер действительно чувствовал прилив сил при мысли о битве.
«Убей эту грёбаную морскую ведьму».
Уступка кровожадной стороне придаст силы. Он должен держать себя в руках. Нужно сосредоточиться на важном.
— Мы не можем сейчас пойти на войну, у нас завтра свадьба. Я так много должен доделать.
Выражение отвращения на её лице хорошо сочеталось с голосом в его голове, который бормотал:
«Ты грёбаный идиот. Она объявила войну. Для нас».
— Так ты хочешь сказать, что не пойдёшь? — Уж не лукавый ли у неё был взгляд?
«Скажи, что мы идём. Хватай самый большой грёбаный меч, надевай плащ Вейдера, и давай надерём задницу какому-нибудь морскому чудищу».
Вместо этого Люцифер сказал:
— Не могу смириться с насилием. Но так как объявлена война, я думаю, что не смогу её остановить. Раз уж ты настаиваешь на глупой идее, что Урсула каким-то образом изменила меня, то можешь взять с собой мою армию для безопасности.
— Могу? — Она выгнула бровь, что, учитывая поведение, оказалось несколько угрожающим… и возбуждающим. Запах её страсти ещё не выветрился, и воспоминание о криках Геи, о том, как она прижималась к его языку, возбуждало. Дразнило. Искушало.
Хорошо, что у Геи другие планы, и она уходила. Он мог бы соблазниться и наброситься на неё. Как бы то ни было, Люцифер не мог удержаться от того, чтобы не посмотреть на её попку, когда она вышла через арку, ведущую во внешний зал.
«Иди с ней, идиот. Мы ей нужны, чтобы сражаться».
Сражаться? Сражаться на войне, которую она объявила? Сражаться и, возможно, быть раненным — или она будет ранена. Если её кто-нибудь тронет хоть одним когтём или щупальцем… Они пожалеют об этом, а он сможет убедиться, что такое случится, только если будет рядом с ней.