Каждое мое движение ощущалось как-то по-другому. Как будто мне нужно было заново узнать свое тело. Я пересекла деревянный пол целеустремленными шагами, не издавая ни звука, направляясь к Магнару. Это было так же легко, как дышать. Часть меня хотела восхититься переменами, но мой разум был занят тем, чего еще мне это стоило, и самым отчаянным желанием пнуть Магнара за то, что он такой придурок.
Я потянулась к нему, намереваясь заставить его повернуться ко мне лицом, но он повернулся прежде, чем я успела схватить его за руку, вместо этого поймав мое запястье своей ладонью, его пальцы легко обхватили мою плоть.
— Ты хотел этого, — обвинила я в ответ на гнев в его золотистых глазах, и он усмехнулся.
— За всю свою жизнь я хотел для себя только одну вещь, — ответил он. — Только одну. И все же боги запретили мне даже это. Ты думаешь, что понимаешь концепцию мести, но ты всего лишь наивный ребенок, когда дело касается мира, в котором ты живешь. Ты почти ничего не знаешь о монстрах, которые захватили твой мир, и только случайность судьбы освободила тебя из их когтей, когда ты наткнулась на меня, на моем пути.
— Я сама сбежала из Сферы, — прошипела я, высвобождая руку из его захвата, и он позволил мне, скривив губы, когда я сжала руку в кулак.
— О да, — согласился он. — Тебе удалось вывести единственных людей, которых ты любишь в этом мире, на свободу всего на несколько часов, прежде чем их выследили и схватили, как слабых людей, которыми вы все являетесь…
Мой кулак взметнулся быстрее, чем я ожидала, бесконечная ярость взорвалась во мне, когда я бросилась на Магнара, мое горе переросло в ярость, как лесной пожар, распространяющийся при порыве ветра.
Воспоминания пронеслись сквозь меня, выученные уроки, тренировки, которые проходили в других телах, теперь давали мне необходимые знания. Я изогнула свое тело в такт удару, и на долю секунды мне действительно показалось, что я смогу нанести его.
Но, конечно, он двинулся раньше, чем я успела, его голова повернулась ровно настолько, чтобы мой удар превратился в скользящий, который лишь слегка задел костяшками пальцев жесткую щетину на его подбородке.
Магнар отбил мою руку в сторону, мой второй удар был отражен так же легко, его рука каким-то образом обвилась вокруг моей талии, когда я по инерции бросилась к нему. Он яростно развернул меня, переворачивая и прижимая спиной к себе.
— Ты должна была уйти, как только найдешь свою семью, — прорычал он мне на ухо, грохот его слов вибрировал в моей груди.
— Я их не нашла, — ответила я, боль от этой правды ранила меня гораздо глубже, чем могли бы любые жестокие слова из его уст. — Не всех. И мой отец…
Рыдание застряло у меня в груди, и я сдержала его, плотно сжав губы, когда горе снова поднялось во мне, а боль была слишком острой, чтобы ее вынести.
Магнар резко выдохнул, его хватка на мне ослабла, хотя он все еще держал меня в клетке своих рук.
— Ты не понимаешь, что натворила, — пробормотал он.
— Так объясни мне это, — огрызнулась я в ответ. — Ты высмеиваешь меня за то, что я ничего не знаю о монстрах, которые правят моим видом, но на невежество есть только один ответ — знание. Я хочу знать, так дай мне ответы. Скажи мне, к чему еще обет принудит меня. Что я могу делать? Чего не могу?
Магнар выругался, снова поворачивая меня лицом к лицу с яростью, которая все еще пылала в его золотистых глазах. Он прижал меня спиной к стене и положил руку мне над головой.
Его близость заставила меня удивленно моргнуть, когда он навис надо мной, тяжесть его тела прижала меня к стене, необъятность его присутствия окружила меня, когда он наклонил голову, и его губы оказались на расстоянии одного греха.
— Теперь я твой наставник. Ничего больше, — медленно произнес он, значение этих слов горело в его глазах, но я его не поняла.
— Что значит «ничего больше»? — Я вздохнула, удивляясь, откуда у меня вообще берется кислород, когда его аура занимает так много места вокруг меня.
Магнар рассмеялся, но это был темный, пустой смех, не наполненный радостью.
— Почему бы тебе не поцеловать меня? — предложил он, и мои глаза расширились от удивления. Что бы я ни думала, что он скажет, это было не то.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя? — Я нахмурилась в замешательстве. — Какого черта я должна это делать?
— Потому что даже когда ты в ярости, когда тебе хочется плеваться, проклинать и бить меня, ты все равно не можешь выкинуть из своей хорошенькой головки воспоминания о моем рте на твоем теле. Ты не можешь перестать думать о том, что будет, если мы повторим это снова, или о том, как долго ты продержишься, прежде чем умолять меня овладеть тобой полностью.