— Твари, твари, — в бессилии зарычал парень, сжимая пальцы в кулаки с такой силой, то ногти впивались в его кожу. Изнутри него поднимался тяжелое, давяще чувство, едва не разрывавшее его на части. Хотелось бежать, кого-то бить руками и ногами, рвать зубами. — Все твари!
В этот момент прямо на его пути встало трое мордоворотов в потасканных стрелецких кафтанах, за поясами которых виднелись пистоли. Однозначно, дезертиры. Сбежали, видно, из кремлёвских сторожей, услышав про гибель царского войска.
— Гляньте, братцы, какой расписной щегол! Сапоги на нем кожаные дорогой работы. На плечи специально вонючую дерюгу одел, чтобы свои богатые одежды спрятать, — радостно заорал один из бывших стрельцов, худосочный, но широкий в кости, мужик. Лицо с падавшей на лоб нечёсаной челкой было густо покрыто гноящимися чирьями, отчего казалось особенно отвратительным. — Ну-ка, сымай свое одеяние, байстрюк! И карманы выворачивай! Уж не боярский ли ты сынок? Чай, с монетами ходишь? А нам монеты не помешают. Так ведь, братья? — товарищи тут же довольно хрюкнули. Перспектива немного подзаработать их явно обрадовала. — И что там бормочешь? Молитву? — издевательски заржал стрелец, широко открывая рот с гнилыми черными зубами. — Ха-ха-ха! Нетуть тута Господа больше! Только мы тута!
От чувств мужик даже древком бердыша пристукнул о землю. Мол, только мы тут хозяева и никто больше.
— Бога, говоришь, нет. А Сатана? — нехорошо ощерился Дмитрий, вскидывая на стрельца ненавидящий взгляд. Для него, наконец, нашелся тот, на ком можно было выместить свою ненависть. У него даже руки затряслись от предвкушения. — Сатана-то есть… И знаешь где он? — он «буром попер» на стрельца, от неожиданности едва не выронившего бердыш. — Знаешь? — клацая зубами, спрашивал парень. — Я для вас, уродов, теперь Сатана… Я… И вот тебе моя милость.
Рябой фыркнул и с широким замахом поднял бердыш, намереваясь рубануть им со всей силы. Только, не смог. Здоровенный топор вдруг вырвался у него из рук и полетел на землю. Сам же он затрясся, едва не валясь с ног.
— А-а-а-а-а-а! — из его горла стал вырываться неестественно тонкий, утробный крик. Стрелец ногтями вцепился в свое лицо и начал с силой царапать его, вырывая целые лоскуты кожи. — А-а-а-а-а! — кожа на глазах темнела, принимая отвратительно бурый болотный оттенок. Неудивительно, ведь кровь в теле бедолаги медленно превращалась в ракетное топливо, использованное немцами еще на своих ФАУ-2. — А-а-а-а-а!
Наконец, заходящееся в судорогах тело стрельца рухнуло на землю, где и затихло в луже растворявшейся плоти, костей и тряпок. Отвратительное зрелище, к тому же распространявшее вокруг непередаваемое зловоние.
— Ах ты, выродок! — заорал один из оставшихся стрельцов, выхватывая пистоль из-за пояса. — Застрелю!
С боку от него начал выхватывать саблю и второй, бородач разбойного вида. Такому человека зарезать, что высморкаться.
Бах! Бах! Выстрелили в Дмитрия из двух пистолей.
Все вокруг окуталось дымом, среди которого, по-прежнему, на ногах стояло трое.
— Говно вы, а не стрелки, — с презрением сплюнул парень в их сторону. — Валите к своему товарищу!
Он живо представил, как вся жидкость внутри них превращается в краску на спиртовой основе. Даже запах ее почувствовал — мерзкий, едкий, дурманящий голову и выедавший глаза.
Разбойники и заорать не успели, так все быстро произошло. Все жидкое, что было в них — кровь, лимфа, слюни, сукровица — в мгновение ока превратилось в ядовитую химически активную жидкость. Начали жутко хрипеть, дрыгая руками и ногами во все стороны, пока, наконец, не затихли.
Дмитрий же даже не посмотрел на них. Собственно, зачем? Только время терять. Впереди виднелись громадные каменные стены Кремля, за которыми прятался тот, кто был ему нужен.
— … Поход окончится лишь тогда, когда об этом заявит первое лицо… Я иду к тебе, Петя Алексеевич, — шептал Дмитрий, зловеще растягивая губы в улыбке. Правда, получалась у него совсем не улыбка. Оскал скорее. — А если не договоримся, сам царем стану. Тогда и объявлю, что Крымское ханство уничтожено, а сам хан взят в плен… Хм… Опять учить придется этих недоумков.
В паре десятках шагов от него улочку перегородила баррикада, состоявшая из перевернутой телеги с валявшимися горой мешками, пары крупных валунов и нескольких небольших бревен. Оттуда торчало несколько пищалей и стрелецких шапок. Пост, похоже, здесь был.
— Эй, православные! Пройти дайте! — громко крикнул Дмитрий, даже не пытаясь остановиться и подождать ответа. — Пройду и никого не трону!
— Пшел прочь! Знаем мы таких бродяг! Ходют тут, все вынюхивают, а потом на нас нападают, — издевательски рассмеялся кто-то из-за баррикады. В сторону парня даже стрельнули для острастки. Мол, вали туда, откуда пришел. — И остальным передай, что отрепью здесь хода нет! Тута государевы рейтары стоять! — из-за баррикады вылез говоривший рейтар, высокий рыжеволосый детина, и погрозил парню палашом. — Иди, иди.