Многое из будущего успел Дмитрий провернуть, пока пугал местных. Вспомнил как-то про собаку Баскервиль. Решил «замутить» и такое. Еле-еле уговорил Михайлу поймать пару барбосов из соседних сел. Вдвоем их обрядили в сбрую с рогами и крыльями, морду и туловище раскрасили гнилушками с болота. Последние, содержащие немного фосфора, создали просто безумный антураж. Получилось из обычного дворового кабыздоха невероятное существо с полуметровыми светящимися клыками, с короткими крыльями. Увидишь ночью такое, сразу же готов гроб. Очень страшно получилось.
Пару дней назад выпустили они обоих псов, устроив просто безумный переполох. В селе случилось самое настоящее сумасшествие: визжали бабы, носились, как угорелые мужики с топорами и вилами, кто-то стрелял из ружья. Орали про сатану, про демонов и духов.
На утро выяснилось, что пока гремел весь этот переполох, сгорело три избы и два сарая, пропала корова, двух мужиков затоптали и одна девка была обрюхачена. Про брюхо до сих пор на демонов кивают.
К счастью, сегодня все прошло нормально. Взять, ничего не взяли. Просто попугали немного на дороге. Попалась им пара бродяг, что сразу же наутек пустились, едва их в маскхалатах увидели. Затем до чертиков напугали какого-то молодого парня, что с рыбалки возвращался.
Возвращаясь домой после этого, Дмитрий улыбался. Все шло, как нужно. Скоро Скуратова можно будет «голыми руками брать». В его родовом селе среди крестьян самая настоящая паника. Уже третий крестовый ход вокруг села проводят. Ходят кругами между домами, с хоругвями, крестами, поют православные гимны. Среди помещичьей дворни тоже сказывают неспокойно. Появились слухи, что все последние напасти оттого напали на село, что их помещик Федор Кобылин великий грешник. Поговаривали даже, что он в старых богов верует. И многие верили в эти слухи, готовясь бежать, куда глаза бежать. Даже сельский священник, сидевший раньше тише воды ниже травы, так осмелел, что стал обличать барина. Мол, замаливать нужно грехи и новую церкву строить.
— Еще пару дней село Кобылина и само поместье немного помаринуем. Как раз полная луна на небе будет. Слышишь, Михайла⁈ — тот, идя от него чуть в стороне, заинтересованно повернулся. — Говорю, выть готовься по-волчьи. Оборотней будем изображать. Умеешь выть-то? Только так выть нужно, чтобы кровь в жилах стыла.
Холоп усмехнулся и вдруг, как завоет. Протяжный, леденящий душу, вой прорезал ранний вечер, далеко-далеко раздаваясь в округе. Сразу стихли лишние звуки. Лесное зверье, только что своими звуками наполнявшие лес, затихли.
— Ни хера себе! Откуда такое умение? — удивился Дмитрий. — Жуткова-то получается… особенно под вечер. Представляю, что будет, когда настанет глубокая ночь. Люди дома с лавок будут падать.
— Дык, могем немного, — скромно ухмыльнулся холоп, неопределенно качнув головой. Мол, на свете живет долго, и много разного нахватался у добрых людей. — Э-э-э… господине, может седни с устатку того крепкого вина разрешишь принять? Этого… что конским прозывается. Третьего дни угощал.
У парня удивленно поползли вверх брови. Это какой еще конской брагой он его раньше угощал? Никак он не мог взять в толк. Что за конская брага⁈ Медовуха что ли⁈
— Подожди-ка, ты про коньяк говоришь? — наконец, осенило Дмитрия, про какой напиток идет речь. Услышав знакомое название, Михайла закивал головой. — Хорошо, дружише. Обещать не буду. Попробуем, что у нас сегодня получится… Хорошо, говорю. И не делай такое страдальческое выражение лица! Сказал, значит, будет. Вопрос только в том, что получится.
С его способностью, которой его наделил Дьявол, по-прежнему, творилось что-то непонятное. Никак ему не удавалось к этому всего верный ключик подобрать. Разброс в напитках получался просто неимоверно широким. Некоторые названия получившихся напитков, что чудесным образом всплывали у него в мозгу, он даже выговаривал с трудом.
— Ладно, ладно… Не нуди под ухом. Осталось немного воды? — Михайло, едва в обморок от радости не свалился. Знал, собачий сын, что обычно следовало за этим словами. Мигом подставил кувшин, в котором плескалось немного питьевой воды — их запаса на прошлую вылазку. — Только учти, коньяк может и не получится… И гляди у меня, не спейся! Начнешь фортеля выкидывать, прокляну, — здесь пришлось на Михайлу глянуть фирменным «дьявольским» взглядом, то есть посильнее выпучить глаза. На того это особенное действие оказывала. Холоп сразу же вытягивался по стойке смирно, словно на военном смотре, и едва дышал.