Через каждые полдюжины шагов из труб росли вверх побеги, словно виноградная лоза. Они многократно разветвлялись на меньшие усики, будто полипы, анемоны или иные морские твари. Эта подвижная, непрестанно шевелящаяся поверхность была шириной примерно с кровать.
Аттребус висел в десяти футах от вершины живой поросли. Щупальца, каждое не толще портняжной иглы, плотно, но бережно облепили подошвы его сапог, ноги, спину, плечи… Да, собственно, все части тела, за исключением лица.
Принц попытался шагнуть — у него получилось, но прозрачные отростки следовали за ним, охватывая ноги и туловище. Именно благодаря им он не падал. Тогда Аттребус закрутил головой и в нескольких шагах заметил Сула, в таком же подвешенном положении.
— У тебя получилось! — закричал он, и стекловидные иголочки отозвались тончайшим перезвоном на звуки его голоса. — Мы сбежали!
— Я ничего не делал, — покачал головой данмер. — Да мы и не подошли достаточно близко к двери, чтобы прорваться в Обливион.
— Тогда где мы?
— В моем доме, — ответил незнакомый голос.
Аттребус задрал голову и увидел, как кто-то спускается к ним, а стеклянные трубочки уплотняются под его ногами, превращаясь в ступеньки. Это был данмер среднего роста с длинными седыми волосами, собранными сзади в хвост, одетый в широкий темный балахон и черные сандалии. Единственной странностью в его облике, насколько мог заметить Треб, оказались глаза — не красные, как обычно у данмеров, а молочно-белые в черных обводах.
— Поразительно! — воскликнул незнакомец. — Сул! А ты, как я могу предположить, принц Аттребус? Добро пожаловать на Умбриэль.
— Вуон! — яростно прорычал Сул.
— Да… Некогда меня так называли. Можешь использовать это имя, если тебе так удобнее.
Сул взвыл и взмахнул рукой — с его пальцев сорвалась огненная капля, один в один похожая на ту, что сожгла Шарву на берегу ручья. Но теперь пламя бессильно вспыхнуло, отражаясь в подвижных нитях, и иссякло. Аттребус кинулся вперед, рванув из ножен Высверк, но преодолел лишь пару шагов — нити уплотнились и сковали его движения. Принц застыл, не в силах пошевелиться — свободными оставались только голова и шея.
— Я бы попросил вести себя прилично, — невозмутимо проговорил Вуон. — Вы же у меня в гостях!
Он резко сел, а отростки потянулись ему навстречу, сформировав удобное кресло.
— Ты стремился сюда, чтобы убить меня, как я понимаю? — спросил он Сула.
— А ты как думаешь? — клокочущим от ненависти голосом отвечал красноглазый.
— Именно так я и думаю, просто выразил это в форме вопроса.
— Ты повинен в смерти Илзевен! Ты разрушил наш город и всю страну, обрек мой народ на скитания по свету! И ты за это заплатишь!
Вуон задумчиво покачал толовой.
— Ничего из перечисленного тобой, Сул, я не совершал, — мягко произнес он. — Это же твоя заслуга. Разве ты не помнишь?
Сул бился, как рыба, в тщетной попытке приблизиться к врагу хотя бы на дюйм.
Вуон лениво пошевелил пальцами, и гладкие лозы зашелестели, по ним пробежала волна. Мгновение спустя перед каждым из людей появилась маленькая красная тарелка, наполненная желтыми шариками, похожими на ягоды. Вуон взял один из них, сунул в рот. Легкий зеленый парок вырвался у данмера из ноздрей.
— Ты должен рассудить нас, — сказал он Аттребусу.
— Не уверен, что мне этого хочется.
Безразлично пожав плечами, Вуон повернулся к Сулу.
— Илзевен умерла, когда Министерство Правды рухнуло на город, мой старый друг, — вздохнул он. — А упало Министерство только потому, что ты разрушил инжениум, удерживающий его в воздухе над Вивеком.
— Ты высасывал из нее жизнь! — В голосе Сула звенело обвинение.
— Да, но очень медленно и осторожно. Она жила бы еще много месяцев.
— О чем вы говорите? — вмешался Аттребус. — Сул, о чем он говорит?
Данмер не ответил, зато Вуон вновь обратил внимание на принца.
— А он рассказывал тебе о Министерстве? О том, что мы изобрели, дабы удерживать его зависшим над городом?
— Да. Вы крали души.
— Мы не смогли придумать другого способа, — словно оправдываясь, произнес Вуон. — Нам нужно было выиграть время. Вначале мы убивали рабов и осужденных преступников. По десять человек в день. А потом я нашел способ, как использовать души, не убивая их обладателей. Хотя далеко не у всех людей души были — как бы это выразиться понятнее? — достаточно большими. Нам приходилось использовать по двенадцать человек за один раз. Довольно расточительно… А Илзевен я выбрал потому, что у нее была правильная душа.