— Но существуют же добро и зло, правда и кривда. Согласись, Глаз.
— Может быть. Поверю тебе на слово.
— Принц Аттребус спас множество твоих сородичей от рабства. Разве это не стоит хоть какой-то благодарности?
— В доброй старой Империи моих сородичей продавали в рабство.
— Это было, когда открывались Врата Обливиона, но те времена миновали. Послушай, представь только, что было бы, если бы Мехрун Дагон победил, если бы Мартин не уничтожил его!
— Мартин и Империя не сражались с Обливионом в Чернотопье, — чуть громче, чем следовало, возразил Светло-Глаз. — А «Ан-Зайлиль» сражалась. Когда открылись врата, мы, аргониане, бились с такой яростью, отчаянием и силой, что военачальники Дагона испугались и закрыли дорогу в Обливион.
Аннаиг поняла, что еще чуть-чуть — и она поссорится со своим лучшим другом. Слишком далеко зашла их беседа. Она медленно вздохнула и согласилась, немного успокоившись:
— Да. Твой народ сражался, не жалея жизни. Но без самопожертвования Мартина Мехрун Дагон мог бы захватить весь мир, и Чернотопье тоже. Тогда он творил бы здесь, что хотел.
Глаз протянул ей кубок, и девушка немедленно налила ему еще вина.
— Я не хочу об этом спорить, — сказал он. — Мне кажется, это не важно.
— Но твои слова звучали так, будто для тебя это очень важно, мой старый друг. Мне показалось, что я услышала гнев и волнение в твоем голосе. И выглядел ты так, будто готов в бой прямо сейчас.
— Это всего-навсего вино, — отмахнулся Светло-Глаз. — И последствия сегодняшних приключений. Оставшуюся часть ночи мы можем праздновать твой успех с микстурой. Все-таки состав не вполне безнадежный?
Аннаиг чувствовала разливающееся по телу тепло — вино делало свое дело.
— Ну хорошо, — улыбнулась она. — Мое зелье стоит парочки тостов.
Они выпили еще. Глаз посмотрел на нее искоса.
— Так или иначе… — начал он, но потом замолчал.
— Что?
Ящер усмехнулся и покачал головой.
— Может, не стоит тебе рассказывать? Довольно с нас неприятностей… Но то, что я слышал, касается всех нас.
— О чем ты, Глаз?
— «Оракул ветра» вернулся сегодня в порт.
— Это фелука твоего кузена Изтак-Нэша?
— Ага… Он говорит, что видел кое-что в открытом море — нечто, движущееся по направлению к нам, к Чернотопью.
— И что же?
— Это бред какой-то… Мне трудно ему поверить. Он утверждал, что по воздуху летит остров с городом наверху.
— Дрейфующий остров? Не отмеченный на карте?
— Если бы… Летающий остров. Он парит в воздухе. Как облако.
Аннаиг нахмурилась, покрутила кубок и погрозила пальцем приятелю:
— Это не смешно, Глаз. Ты меня разыгрываешь.
— Я не собирался ничего рассказывать, но вино развязывает язык… Это все вино.
— Значит, ты серьезно? — Девушка выпрямилась. — Остров летит по направлению к нам?
— Кузен так говорил. И он не шутил.
— Ха! — воскликнула она, откидываясь на спинку стула и поднося ко рту кубок. — Мне нужно подумать. Летающий город. Это похоже на чудо. В эру Меретик подобное было возможно — я об этом и слышала, и читала в книгах. Но сейчас… — Губы Аннаиг помимо ее воли растянулись в широкой улыбке. — Это интригует. Завтра я обязательно схожу к Хекуа, повидаю старуху…
За разговором они прикончили первую бутылку и откупорили вторую. Время летело незаметно. Ближе к утру на Лилмот обрушился дождь. Шевелящийся занавес сильных струй, поблескивающих в свете первых солнечных лучей, принес свежесть и чистоту, смывая с городских улиц смрад разложения и гнили.
Глава вторая
Когда-то Колин слышал историю о мальчике, который родился с ножом вместо правой руки. Его мать изнасиловали и хотели убить, но она выжила и всем сердцем желала смерти своим обидчикам. Она радостно смеялась, когда сын разрезал ее живот изнутри и вышел на свободу, чтобы уничтожить тех, кто причинил зло его матери, а заодно и многих других, попросту подвернувшихся под руку. Когда его жертвы кричали от боли, захлебываясь собственной кровью, они спрашивали убийцу: «Кто ты?» Мальчик отвечал просто: «Зовите меня Далк». В старые времена на языках северных народов это слово обозначало нож.
Легенда гласила, что произошло это в Скайриме, но история нравилась наемным убийцам всех держав. Частенько молодые дерзкие парни, вступая на скользкий путь преступления, брали кличку Далк, в глубине души мечтая однажды ответить врагам словами парнишки из преданий.