— Не знаю, какую магию ты используешь на мне, просто прекрати.
— Никакой магии. Только чистое влечение.
— Ты меня не привлекаешь.
Ложь. Привлекал. Но Телис учила ее никогда не признавать правду, если она не в ее пользу.
— Думаю, я легко докажу обратное, или, если захочешь, покажу снова?
«Да, пожалуйста».
Дженни отступила на шаг, и он низко и хрипловато засмеялся, от чего дрожь побежала по ее позвоночнику. И они были не от страха.
— Прекрати это.
— Прекратить что? — спросил Фелипе, поднимаясь с дивана.
— Чтобы ты не делал.
— Я показываю свое отношение к красивой женщине. Что в этом неправильного?
«Он думает, я красивая? Лжец!»
Его слова вернули ее к холодной реальности.
— Ты так делаешь, потому что думаешь убедить меня пойти с тобой. Ну, можешь перестать. Тебе не нужно притворяться, что заинтересован мной. Если я пойду, то по собственному желанию, а не из-за твоих навыков любовника.
— Думаешь, я прикидывался?
Его тон и поднятые брови говорили о реальном удивлении, но Дженни прекрасно знала о собственных недостатках.
— Ой, пожалуйста. Хочешь сказать, что такого мужчину, как ты, одолеет похоть при виде меня? Знаешь ли, у меня есть зеркало.
Многие годы Дженни тратила время, сравнивая себя с идеально красивыми тетками. В отличие от их золотистой кожи и различных, но стройных, фигур, она выглядела бледной, странной копией. Всего в ней было слишком, начиная от голоса, заканчивая волосами и чрезмерно широкими бедрами и большой грудью, даже ее бледная кожа отказывалась загореть хоть немного. Ох, а как же тот факт, что ее ноги покрывала блестящая чешуя? Ее единственного парня очаровали тетки, чтобы она с ним была, и все же Фелипе считает, что она поверит во внезапно вспыхнувшую страсть к ней? Смешно. Она не настолько наивна. Если ее мать не увидела ничего, за что можно полюбить, как тогда прекрасный незнакомец смог?
— Думаю, пришло время, идти спать, — заявила она.
— Прекрасная идея.
— Одной, — добавила Дженни прямо.
— Ай, но мой котенок любит обниматься.
Как взрослый мужчина может выглядеть настолько милым с надутыми губами, она не могла сказать. Дженни только знала, что потребовалось много силы воли, чтобы отрицательно покачать головой. После этого она не произнесла ни слова. И так уже наговорила за один день больше, чем когда-либо могла вспомнить, новизна от того, что кто-то мог не только ее слушать, но и притворяться заинтересованным, и, поскольку это ни одна из теток, Дженни ощутила неожиданную радость.
Неужели в Аду она может найти больше людей, способных выносить ее голос? Дженни спрашивала себя, чтобы игнорировать его дразнящую улыбку, адресованную ей, когда она бросила его подушку и одеяло. Могла она начать новую жизнь в кругах? Дженни обдумывала это, когда указывала Фелипе на диван, игнорируя разочарованную гримасу гостя. Есть ли у нее мужество для попытки покинуть остров? Даже если они смогут пройти мимо монстров Стикса, сможет ли она начать сначала?
Возможно.
Но… ей было страшно.
«Я не хочу остаться одна снова».
Она потратила большую часть своего детства фактически одна. Что если, попав в Ад, увидит, что ее избегают снова?
«Тогда я всегда могу вернуться назад».
Тети любят ее, даже сварливая Телксиопи.
А если любовник, которого она жаждала, мужчина, который бы принял ее такой, никогда не попадет на этот берег? Она умрет в одиночестве? Или найдет в себе мужество, и обретёт свое возможное счастье? Да, она может потерпеть неудачу, но также может отыскать большое счастье. В любом случае, Дженни никогда не узнает, если не попытается. И на этой ноте она пошла, спать, хотя не могла проигнорировать тот факт, что сексуальный мужчина спит неподалеку, но все же ей удалось глубоко заснуть. Приятный сон, где она бежала по мшистому лугу на острове, а гигантский котенок ее преследовал. Ему понадобился всего один прыжок, чтобы опрокинуть ее на мягкую поверхность. Усевшись на нее сверху и прижав своим весом, он лизал ее лицо холодными, влажными движениями, пока прохладный воздух…
Дженни внезапно проснулась и поняла, что ее сон не развеялся полностью. Что-то давило на ее грудь, и что-то влажное прикрывало ей рот, не давая закричать.
Широко раскрыв глаза, она всмотрелась в темноту, видя лишь размытые очертания фигуры на ней, это был не Фелипе, и от него жутко воняло. Смертью, разложением, гниющей рыбой и застоялыми водорослями. Каким бы ни был запах, это было неважно. Дженни только знала, что существо не из этой пещеры, она не хотела его прикосновений и точно знала, что не собиралась уходить с ним добровольно. Грубо или нет, она вцепилась зубами в плоть, прикрывающую ее рот, и, когда существо издало мучительный стон, Дженни закричала.