Нептун положил руку ему на плечи.
— Я согласен с тобой, чувак. Но у меня есть кое-что, чего нет у них. Скотч из смертного мира после кораблекрушения у берегов Англии. Не хочешь пропустить стаканчик другой, пока мы решаем с тобой деловые вопросы?
— А разве нам не стоит поговорить о том, что пыталось пройти через портал и что делать, чтобы не допустить повторения? — спросила Мюриэль, следуя за ними. — Я хочу вернуться к своему отпуску и хотелось бы по-настоящему насладиться им и не прерываться на ваше спасение.
— Спасение? Ха. Единственное, что нужно спасти так, это меня от махинаций твоей матушки, которая вздумала затащить меня к алтарю. Я имею в виду, кто-нибудь о таком слышал, чтобы Дьявол женился? От порядочности, — его передёрнуло, — не должен пострадать ни один мужчина.
Гея усмехнулась, когда услышала громкую тираду Люцифера об ужасах брака. Мюриэль сказала Люциферу вытащить голову из задницы и сосредоточиться на более важных вопросах, викинги открыли бочки с элем, а гоблины повалили на палубу, и Дженни прижалась к Фелипе. Единственная твердая, реальная вещь в мире, сошедшем с ума. Сумасшедший, испорченный мир, который в то же время был замечательным из-за мужчины, который стоял рядом. Мужчины, который пришел за ней. Мужчины, который рисковал жизнью из-за любви, а не из-за заклинания.
— Что только что произошло? — пробубнила она.
— Добро пожаловать в еще один Адский день.
— Ты хочешь сказать, что такое происходит все время?
— По какому-то точному сценарию? Нет. Но, хаос, сражения, приключения и Люцифер, сходящий с ума по Гее? Да. Узнать, что Нептун твой отец? Признаю, для меня оказалось сюрпризом.
Без шуток. Она всё ещё пыталась уложить в голове эту пикантную новость. Отец? Как долго она жила без него? И сколько раз вызывала у матери гнев расспросами о нём? А теперь у неё были и личность, и имя, но она не знала, что с ними делать.
— Думаешь, он ждёт, что я начну называть его отцом и вернусь в океан? — спросила она, бросая на Фелипе обеспокоенный взгляд.
— Ты не станешь делать того, чего не хочешь, — пообещал он с торжественным видом. — Если только ты не хочешь быть со мной. Но в этом случае, я постараюсь тебя переубедить.
Она изогнула губы.
— И что же ты сделаешь?
— Начну с того, что обзову себя идиотом, решив, тебя отпустить. Оказалось, я больше не хочу быть блудливым котом. Хочу стать твоей киской.
Она рассмеялась.
Он скривился.
— Ладно, прозвучало двусмысленно, но когда считал, что больше тебя не увижу, кое-что понял. Мне не нравилось, что я могу больше тебя не обнять. Во время нашего путешествия я влюбился в тебя. — Он посмотрел на небо.
— На что ты смотришь?
— Только не смейся, но я часто говорил, что в день, когда я признаюсь в любви женщине, меня поразит молния.
Дженни положила руку на его сердце.
— Ты все еще жив, и я жива и люблю тебя.
— Правда?
Она кивнула.
— Тебе не стоит бросать таскаться ради меня. По другим бабам — брось, — смеясь, поправила она себя. — Но я бы не прочь попутешествовать с тобой и посмотреть, что может предложить нам Ад.
— Кто-нибудь говорил тебе, что ты идеальна?
— Только один мужчина. Единственный, кто имеет значения для меня. Ты.
— Наконец-то, она услышала.
— Не жди, что это войдет в привычку, — подразнила она, притягивая его для поцелуя. Их губы соприкоснулись, и вот она, молния которую он ждал. Встряхнув, она ударила по нему возбуждением и желанием.
Судя по возгласам Викингов, им нужно унять страсть наедине. К счастью, Люцифер, который повернулся на сватовстве, выделил им каюту. Весьма заметную каюту, над входом которой висела неоновая вывеска: «Любовное Гнёздышко Дженни и Фелипе». Но им было всё равно. Как только они оказались в каюте, тут же рухнули на кровать. Фелипе пригвоздил Дженни к матрасу, жадно впиваясь в её губы поцелуем. Их дыхание смешалось, языки сплелись, а тела пели от ласки и прикосновений.
Сколько времени они обнимались и целовались, Дженни не знала, но в какой-то момент, больше не могла игнорировать потребности тела. Как будто почувствовав растущее возбуждение, Фелипе скользнул губами к горлу Дженни, облизывая, прикусывая, дразня ласками, нежными прикусываниями.
Она перестала дышать.
— Я заставлю тебя петь, — прорычал он, смещая вес на один бок, чтобы сорвать остатки тоги.
— Обещаешь? — распутный ответ.
Он хихикнул у её губ и приподнялся, потираясь торсом о её грудь. Её соски — две налитые бусинки, умоляющие о внимании. И Фелипе удовлетворил Дженни, втянув сначала один сосок, затем второй, после чего каждый облизал. Закончив с грудью, отчего Дженни вся извивалась на простынях, он спустился ниже, щекоча небольшой щетиной кожу живота, над которым задержался. Неожиданно, Фелипе перевернул Дженни и поцеловал её ягодицы. Затем подсунул под неё руки и задрал задницу, прижимая грудь к постели. От осознания, насколько она сейчас открыта, её лоно увлажнилось сильнее.