— Думаю, здесь удобно стать лагерем, — наконец сказала де Шанс.
— А почему бы нет? — пожал плечами Линдхольм. — Мне случалось ночевать и похуже.
— Мне тоже, — откликнулся Корби. — Но спать в этой паскудной каменной могиле я не собираюсь. У меня мороз идет по коже от одного взгляда на нее. Я хочу сказать, что она тут делает, в середине ничего? До города еще идти и идти. Нет, Свен, мне это не нравится. Внутри может что-то быть.
— Перед тем как войти, мы все тщательно проверим, — с терпением учительницы объяснила де Шанс. — На вашем месте я бы беспокоилась о том, что может подкрасться снаружи этого… здания, когда совсем стемнеет. После того что мы видели в Лесу и на подходе к нему, трудно сказать, какие формы жизни тут проявляются по ночам.
— Но у нас есть переносной экран, — упорствовал Корби.
— Да, есть, — согласилась экстрасенс. — Но если мы разобьем лагерь на равнине, на открытом месте, то можем привлечь внимание кого угодно. Я знаю, силовой щит выдержит любое нападение. Но не хочу проверять, правда это или нет. А теперь, Корби, помолчите: я психически сканирую это сооружение.
Де Шанс закрыла глаза. Лицо у нее побелело, несколько раз передернулось, а потом стало спокойным и отстраненным, ничьим. Дыхание настолько замедлилось, что почти не было заметно. Корби отвернулся, не в силах глядеть без содрогания на работу экстрасенса.
— Рас, успокойся, — мягко сказал Линдхольм. — Она ушла недалеко. И скоро вернется.
— Угу, — подтвердил Корби. — Как раз это меня и волнует.
Де Шанс без труда психически вошла в монолит, лишь погладив мысленно грубую каменную поверхность. И поняла, что он стар, очень стар. На равнине сменились целые эпохи, но его это не затронуло. Внутри сооружение оказалось полым — и абсолютно пустым. Экстрасенс не знала, радоваться этому или печалиться. Она нахмурилась. Все больше и больше в здании чувствовалось некое… беспокойство.
Де Шанс пожала плечами. Ей не нравилось ощущение от монолита, но рационально объяснить это ощущение она не могла.
Экстрасенс вернулась в собственное существование и посмотрела на Линдхольма:
— Все чисто. В доме никого нет.
— Рад слышать, — отреагировал морской пехотинец. — Если вы предполагаете ночевать в этом сооружении, мы с Расом позаботимся об обороне. Чем быстрее мы поставим и включим экран, тем быстрее сможем малость расслабиться.
Все трое смотрели друг на друга, ожидая, кто сделает первый шаг. Де Шанс наконец повернулась и спокойно пошла к монолиту. Она чуть помедлила у входа, но сделала над собой усилие и переступила порог. Если не уверена в собственной экстрасенсорике, то какого доверия можно ждать от этих парней?
Оказавшись внутри, де Шанс скинула вещмешок, вынула и включила доходный фонарь. Привычный и уютный золотистый луч уменьшил каменный мешок до более понятных размеров. Она осторожно шагнула дальше, держа фонарь перед собой.
Стены выглядели точной копией наружной поверхности. Голый и грубый изъязвленный камень. Пол был гладкий и ровный, сомнение вызывали только тени по углам. Экстрасенс медленно обошла все помещение. Чем больше она смотрела, тем меньше понимала причину своей тревоги. Де Шанс почти устыдилась, что позволила разыграться воображению. А потом у нее оборвалось дыхание: свет фонаря упал на одинокий, блестящий, молочной белизны шар в дальнем левом углу. Она долго глядела на него. Его не могло тут быть. Не могло. Экстрасенсорика показала бы шар во время сканирования.
— Вы вроде сказали, что здесь ничего нет, — заметил Линдхольм.
Де Шанс вздрогнула от неожиданности, а потом залилась краской. Она так сосредоточилась на осмотре помещения, что ослабила психическую защиту. Пока морской пехотинец не заговорил, де Шанс и не подозревала о его присутствии. Она быстро взяла себя в руки.
— Здесь ничего не должно было быть, — наконец сказала де Шанс спокойным и ровным голосом. — Не знаю, что это, но я бы узнала о том, что оно есть.
— Значит ли это, что оно опасно? — спросил Линдхольм.
— Возможно.
— Отлично, — немедленно поддержал от входа разговор Корби. — Давайте сматываться к чертовой матери, пока еще можно.
— Не дергайся, Рас. — Линдхольм даже не обернулся.