- А ты знаешь, что твой брат сейчас едва дышит из-за того, что накинулся на охранника этой ночью? Не знаешь. Вполне возможно, что он уже отдал душу богам, пока ты тут самоковырянием занимаешься. Но куда там! Нам ведь плохо, мы страдаем. Поглядите-ка на неё, обидели девочку, под юбку залезли и лещей надавали. Ты уже расплатилась с этими ублюдками! Всех положила…
Щека девчонки нервно дернулась.
- …сидишь стену подпираешь, спряталась в себе и думаешь всех обманешь. Надеешься, что если и дальше будешь молчать, то братцев твоих не тронут, а то и вовсе отпустят? Да хрен там, они либо сгниют в тюрьме, либо за тобой на тот свет отправятся. Кстати, одному из них не долго осталось, если ещё не окочурился, а целителя к нему до сих пор не приводили. У тебя есть шанс выбраться из этого места вместе с ними, дура…
По мере того как я вываливала на неё грязь и обвиняла в возможной смерти брата, насмехалась над её самоотверженным молчанием, взгляд девочки становился осмысленным и полным ненависти и боли. Разбитые губы сжались в тонкую линию, а грудь под рубищем заходила ходуном от участившегося дыхания. В какой-то момент я прозевала яростный, но слабенький толчок, вероятно кормежкой их тут не балуют раз силенок не хватило на большее, лишь благодаря этому мне удалось удержать равновесие.
Девчонку на моих глазах корежило и выгибало в припадке под не мысленными углами, так что страшно стало смотреть. Рот открывался в беззвучном крике, а по лицу, оставляя светлые дорожки, бежали слёзы. Руки без разбору колотили по стене, полу, доставалось и ей самой.
Чтобы дуреха не покалечилась в истерике я бросилась к ней и что есть силы прижала к себе. Тщедушное тельце дико сопротивлялось объятиям, но мне и в голову не пришло отпустить.
Вскоре истерика сошла на нет, и девочка обмякла, только крупная дрожь все еще сотрясала её.
- Шшш… Успокойся, все хорошо. – Гладила я спутанную шапку давно немытых волос, укачивая испуганного, отчаявшегося ребенка. – Все будет хорошо… Ты очень смелая, ты молодец! Забудь все нехорошие слова, что я тебе наговорила. Прости меня за них, но так было нужно в первую очередь для твоего блага. И про то, что мы приехали вас забрать - это не шутка. Теперь ты будешь говорить?
В ответ отрицательно покачали головой.
- Немая? – снова нет.
Она отстранилась немного и похлопала ладонью себе по горлу, затем открыла рот, но из него не вышло ни звука, и развела руками в стороны.
Понятно. Скорее всего это из-за стресса, но в любом случае целителю показаться стоит.
- Ничего, - приобняв за плечи, приободрила я горемычную, - это со временем пройдет. Ты грамоте обучена?
Да.
- Дать показания в письменном виде сможешь?
Сможет.
- Отлично! Теперь нужно немножко подождать. Как только появится следователь мы потребуем, чтобы тебя перевели в другое место из этого гадюшника и будем настаивать на защите и на дополнительном расследовании, а пока оно будет идти, заберём вас под залог домой до его окончания. Уверена, что господин Фарх уже добился помощи целителя для твоего брата и его жизни ничего не угрожает. Ты, главное, потерпи и не уходи вновь в себя.
В ответ мелко – мелко закивали и потянулись губами к моим рукам.
- Не нужно! Это того не стоит…
Я только и успела выскочить за дверь камеры, как душившие рыдания прорвали плотину самообладания. Это оказалось слишком, даже для меня.
Вопреки ожиданию, судьи и директора в коридоре не оказалось. Как поведал охранник, дожидавшийся меня, как раз именно тот с которым я веля беседу по пути сюда, их вызвал господин Монтегю, тот самый следователь который ведет дело детей.
В молчании меня проводили наверх, в мир людей и солнечного света, и сдали на руки старого орка.
Господин Фарх метался у кабинета следователя в одиночестве от стены к стене, пока не обнаружил мое присутствие. Директор растерянно улыбнулся, а заметив на моем лице следы слез нахмурился.
- Все в порядке. - успокоила его как смогла и вкратце отчиталась о результатах пустопорожней болтовни и голословных обвинений.