Своей сплоченностью социалисты превосходят даже шпану. Они готовы в любой момент объявить голодовку, поднять восстание, почти без колебаний принять саму смерть, чтобы только не уронить достоинства поставленной перед собой цели.
Зимой 1923 года на территории Соловецкого монастыря политические (числом более тысячи) устроили вблизи от пещер каток. Лагерная администрация сделала замечание группе конькобежцев, распевающей революционные песни. Был отдан приказ прекратить пение, но политические не повиновались. Тогда Ногтев прислал на каток взвод красноармейцев и распорядился открыть по конькобежцам огонь без предупреждения. Девять человек (шесть мужчин и три женщины) были убиты, многие ранены.
Политические объявили голодовку и потребовали прислать из Москвы следственную комиссию. Буквально все они приняли участие в голодовке и на Поповом острове, и на Соловецком. Некоторые от истощения не могли держаться на ногах и их отправили в больницу. Одним из голодающих политических был хорошо известный социал-революционер Богданов, который до своей отправки в Нарынский район в апреле 1925 года являлся общепризнанным лидером социалистов на Соловках.
Ногтев пошел в больницу с тем, чтобы убедить их прекратить голодовку. Его встретили криками: «Палач!» Богданов, озабоченный тем, чтобы Ногтев своим присутствием в палате не причинил беспокойства ослабленным людям, велел сопровождающим вынести носилки, на которых лежал, во двор. Затем он спросил у Ногтева: «Что вам угодно?» Ногтев вновь попытался убедить его приостановить голодовку. «Это все, что вы можете сказать? — спросил Богданов, — отнесите меня назад, в больницу. Я не хочу разговаривать с убийцей».
В конце концов политические добились своего. В сентябре того же года была назначена комиссия, состоящая из Смирного (прокурор Верховного суда СССР), Катаняна (прокурор ГПУ) и Сольца. Но социалисты не получили от комиссии всего, чего добивались. Ногтев не понес никакого наказания за расстрел девяти человек. Комиссия установила, что он действовал в целях самообороны.
Летом 1924 года политические снова объявили голодовку, на сей раз потребовав, чтобы улучшили питание. Голодовка длилась тридцать дней. Несколько человек умерло, а около сотни было доставлено в больницу. И они опять обратились в Москву с требованиями, которые на сей раз были удовлетворены. Начиная с этого времени, они стали ежедневно получать два фунта хлеба (белого и черного), один фунт мяса, хорошее масло, молоко, яйца и т. д. И такие пайки выдаются им до сих пор.
В конце 1924 — начале 1925 года на Соловки начали прибывать университетские студенты из Москвы, Петрограда и других городов. Советское правительство стало изгонять из учебных заведений и затем арестовывать студентов буржуазного происхождения, для того чтобы освободить места для коммунистов[31].
Прибыло три этапа. Первые два, состоявшие приблизительно из ста человек (включая тридцать студентов), приехали в Кемь в августе 1924 года. Этапы объединяли представителей всех партий (монархистов, социал-демократов, анархистов и др.). Новоприбывшие заявили, что являются заключенными политической категории и потребовали разместить себя в пещерах, с учетом всех преимуществ, которыми пользовались другие «отшельники», а также обеспечить им улучшенное питание. Администрация отказала в их просьбе. Студенты объявили голодовку, а все политические дружно поддержали их. После того, как несколько человек погибло от голода, студентов признали политическими заключенными и послали на жительство и пещеры Конд-острова.
Конд-остров расположен в десяти милях от монастыря. Прежде туда направляли «сексотов» (секретные агенты ГПУ) обоих полов. Их занятие — осуществлять слежку за заключенными и составлять на них доносы. Ногтев подкупает нужных для этих целей людей при помощи улучшенных пайков. А когда необходимость в их услугах отпадает, поселяет их в отдельных пещерах.
Третья группа студентов (в количестве двадцати шести человек, включая двух анархистов) прибыла в Кемь в апреле 1925 года. По дороге из Петрограда в Кемь арестанты чуть ли не вдребезги разнесли вагоны, в которых ехали. Администрация отказала им в требовании быть причисленными к политическим. Студенты, вновь поддерживаемые социалистами, объявили голодовку, которая продолжалась пять недель. Ногтев обратился в ГПУ, а оно распорядилось вернуть студентов в Петроград. Их дальнейшая судьба мне неизвестна.
Все переговоры с властями политические ведут через «генерала» Эйхманса, так как посредничество Ногтева для них неприемлемо. Социалисты даже отваживаются публично бойкотировать виднейших представителей ГПУ и Наркомюста (Народный комиссариат юстиции).