Работы на Соловках подразделяются на две категории: «внешние» (за проволочным забором) и «внутренние» (внутри лагеря). Для внешних работ заключенных забирали в основном с Соловецкого и Попова острова на материк. Среди заданий, попадающих под категорию внешних работ, следующие: доставка леса, осушение болот, расчистка и содержание в порядке железнодорожных путей и дорог (грунтовых и деревянных), заготовка строевого леса для лагерных нужд и на вывоз, погрузка и выгрузка лесоматериалов, камней и продовольствия и т. д. (Суда для перевозки грузов называются так: пароходы «Глеб Бокий» и «Нева», а также баржа «Клара», получившая это имя в честь немецкой коммунистки Клары Цеткин).
Под внутренними работами подразумеваются: расчистка снега, помощь на кухне и в мастерских, вынос нечистот из отхожих мест и бараков, заселенных обычными уголовниками, и прислуживание чекистам. Женщины моют полы в контоpax и бараках, готовят пищу, обстирывают чекистов и красноармейцев, чинят им одежду и т. д.
Работа и зимой, и летом начинается в шесть часов утра. По инструкции она прекращается в семь часов вечера. Таким образом, на Соловках двенадцатичасовой рабочий день с перерывом на обед в час пополудни. Это принято официально. На самом же деле работа продолжается гораздо дольше, по усмотрению надзирающего чекиста, особенно часто такое происходит летом, когда заключенных заставляют работать буквально до потери сознания. В это время года трудовой день длится от шести часов утра до полуночи или часу ночи.
На Соловках нет ни воскресений, ни каких-нибудь других дней для отдыха. Каждый день считается рабочим. По великим праздникам (пасха, Рождество и т. д.) время работы обычно увеличивается для того, чтобы оскорбить чувства верующих заключенных. Только один день в году выделен как праздничный — Первое мая.
Болезнь, физическая слабость, преклонный возраст или малолетство ни в коей мере не брались во внимание. Отказ от работы по болезни, даже если она очевидна для самих чекистов, влечет за собой в качестве первоначального наказания, отправки на Секирку, а затем — расстрел, хотя согласно закону, карой за отказ от работы (даже без уважительной причины) может быть только продление срока заключения на один год.
Самое изнурительное — перевозка леса в зимнее время. Этот труд совершенно невыносим. Приходится стоять по колено в снегу, отчего бывает трудно двигаться. Огромные стволы, срубленные топорами, падают на арестантов, иногда убивая их на месте. Облаченные в лохмотья, без рукавиц, в одних только лаптях, заключенные с трудом удерживаются на ногах от слабости, вызванной недоеданием. Их руки и все тело промерзают насквозь от мучительного холода.
Минимальное дневное задание таково: четыре человека должны срубить, наколоть и сложить четыре кубических сажени (сажень — около двух ярдов) леса, и пока они это не выполнят, им не дозволено возвращаться в лагерь. Возможные осложнения, связанные с внешними работами, состоят в том, что, если заключенные не выполняют дневного задания точно ко времени возвращения в лагерь, то шпана штурмом завладевает кухней, и контрреволюционеры остаются без обеда.
Однажды меня и других контрреволюционеров послали на берег реки Кемь рубить лес, в котором была большая нужда. Поэтому на работу нас выгнали в пять часов утра. Как правило, смена часовых происходит в полдень. Но на этот раз по какой-то причине замена нашему караулу не была вовремя послана в лес. Красноармейцы, не отличающиеся особой дисциплинированностью, отвели нас обратно в лагерь, чтобы там смениться. Торопов отругал их и вызвал новый конвой. И мы снова проследовали в тот же лес под охраной — на работу без перерыва на обед. А обратно в лагерь вернулись только в четыре часа утра. Иными словами, мы проработали на страшном холоде девятнадцать часов, исключая два внеплановых перехода из лесу в лагерь и обратно, без отдыха и еды.
На Соловках все, что только можно было расхитить, давным-давно расхитили. И все, что можно продать, уже продали. Чтобы изыскать новые ресурсы, власти заключают разные крупные трудовые соглашения на территории «автономной республики Карелии». Например, о строительстве дороги от Кеми до Ухты. Но видя, что самой Карелии грозит безработица, ВЦИК республики пожаловался в Москву на CЛOH, так как последний мог лишить куска хлеба карелов. Соглашения были аннулированы. Но соловецкая администрация, тем не менее, извлекла из них пользу. Случилось следующее. Ногтев передал на рассмотрение в Москву проекты совершенно невыполнимых трудовых обязательств на территории Карелии и запросил денежные ассигнования и спирт (последний предназначался для рабочих, надрывающихся на болотах). Как только деньги и спирт были доставлены, их сразу же поделили между собой чекисты. Причем большую долю получили ближайшие друзья Ногтева.