— Значит, место, где разрабатывают розовый гранит? Какое-то предприятие?
— Да, но работающее снаружи, на земле, в каком-то месте, благоприятном для сбора дождевой воды и размножения водорослей. Карьер, например. Беда в том, что карьеров розового гранита целая туча… Разумеется, в Бретани, в Эльзасе на уровне риска обрушения, в Альпах, Пиренеях и других горных массивах. Кстати, не стоит забывать, что речь может идти о мастере, где-нибудь в уголке вытесывающем надгробные плиты из привезенных гранитных блоков. Хотя это явно усложнило бы вашу работу! Желаю успеха, комиссар. Держите меня в курсе…
Раздался щелчок, и его голос пропал. Положив сотовый на стол, я достал из куртки блокнот, чтобы записать основные ключевые пункты нашего разговора.
— Похоже, есть новости? — поинтересовался Серпетти, потягивая розовый мартини.
Я сел и смочил горло темным разливным «Leffe».
— Верно. То, что мне сказал судмедэксперт, — блеф. Чистый блеф. — Я провел рукой по волосам, от затылка ко лбу. — Он заставил ее проглотить эту гниющую воду… Какой же в этом может быть смысл?
— Ты о чем? Что еще за история с водой?
— Я бы хотел пока больше ничего тебе не говорить, Тома. Не сердись…
Серпетти запрокинул голову, сделал два глотка мартини, а потом бросил мне:
— Никогда не устану удивляться науке… Не хотел бы я в наше время быть убийцей. С вашими технологиями бедняге даже не пукнуть спокойно на месте преступления — вы ведь сможете разобрать его пук на молекулы, определить по нему возраст и цвет кожи убийцы и сказать, что он ел, прежде чем совершить преступление!
Тома осушил свой стакан и продолжал:
— Ладно, хватит шутить! Звонок твоего судмедэксперта прервал меня. Я подтверждаю, фотография содержит кодированное послание. Но с твоим компом из нее ничего не вытянуть. Это не машина, а старое корыто, на восстановление первоначального сообщения ему потребуются месяцы. Спецы из SEFTI работают?
— Да, они с утра корпят над электронной почтой и фоткой. У них в зале-рефрижераторе есть компьютеры размером со шкаф. Думаю, у них получится быстрее… Надеюсь, что это нас к чему-нибудь приведет.
— Я тебя предупредил, процесс дешифровки может оказаться очень долгим. Мощность процессоров сэкономит время, но, боюсь, мы получим ответ не раньше чем через одну-две недели.
— Посмотрим… В любом случае в настоящий момент у нас, кроме этой картинки, нет других следов. Нужно быть здорово головастым, чтобы такое сварганить?
— Зашифровать или расшифровать? Да ну! Восьмилетний ребенок справился бы! Это как отправлять письма по электронке. — Тома вдруг перестал улыбаться и с тревогой спросил: — Мать убитой женщины получила письмо?
— К сожалению, да. Ночью убийца подсунул его прямо под ее дверь… Беднягу доставили в психиатрическое отделение госпиталя Питье.[17] Она сразу попыталась покончить с собой, приняв лоразепам.
Расставшись с Тома, я стал ломать голову, пытаясь разобраться в том, что может означать химическая подпись в желудке Мартины Приёр. Без сомнения, лейтенант Сиберски прав: убийца хотел бросить нам, полицейским, криминалистам, биологам и психологам, вызов. Возможно, ему бы хотелось, чтобы мы включились в его игру, тогда он мог бы наблюдать за нами, оценивать, изучать нас, как лабораторных крыс… А вдруг мы превратимся в подопытных животных в его пакостных экспериментах?
Я видел лишь один способ добраться до него: обнаружить место происхождения этой воды…
Стерильный виварий. Вот что напомнили мне помещения научно-технического отдела полиции, протянувшиеся вдоль набережной Часов. Здесь в масках, очках и перчатках передвигались протравленные дезинфицирующим средством наиболее редкие и всеведущие особи homo sapiens.
Здесь, в замороженном пространстве, соседствовали многие термины словаря, оканчивающиеся на «-гия»: биология, токсикология, морфология, антропология и другие… По экранам постоянно включенных компьютеров циркулировали оцифрованные голосовые сигнатуры, фиолетовые хитросплетения водяных знаков, извилины папиллярных рисунков. На виртуальные лица непрерывно подставлялись заплатки реальных носов, глаз, ртов, сменяющих друг друга, пока не возникнет нужная комбинация. Целый технологический набор для исследования невидимого, для завоевания ничтожной малости, содержащей информацию обо всем.
Шеф отдела дактилоскопии Тьерри Дюсолье пришел за мной на проходную. Неотличимый от своих клонов, он был одет в непомерно длинный хлопчатобумажный халат, летящий за ним, словно накидка.