Лампы!
Костя напрягся, пытаясь разобрать, в чем там было дело.
Вот сейчас бы остановиться….
Остановить поезд…..
Остановить землю…..
Остановить……
Ведь человек спишит, спешит, а иногда нужно и остановиться, и посмотреть…..
Что там?
— Эх, пацанчики, — проговорил камрад, — а я, собрался, было, на тусу удаффкома, а тут — то туда зовут, то сюда. И Костя все девонек ищет средь кустов. А их все нет. Все нет. Странно все это. Водка. Водка — она друг. Чо там, а? За поездом бегут? Ага…. Может, пройдем, девочек возьмем?
Он продолжал нести околесицу, а Саша ж время от времени выбрасывал новые порции стрит-спича:
— Реперы. Реперы сука чёрные. Если Вы видите репера и он сука не чёрный — это Эминем. Если это не Эминем, это не репер. В душе каждый чёрный репер мечтает стать Эминемом и наоборот. Реперы часто палятся на травке, джипах и красивых джипах. Если тебя застрелили под фразу «мув бек мазафака» — тебя застрелил репер.
Айр-н-би. Айр-н-би — это те же реперы, только без яиц. Если Вы видите айр-н-би с яйцами — это сука Тимати. Он купил их в магазине и несёт домой вместе с остальными продуктами. Тимати можно узнать по тонированной шестёрке и Доминику Джокеру, который пытается быть похожим на Эминема, но походит только на скрещенного Шатунова с Фадеевым.
Присмотревшись к фонарям, излучающим черный свет, Костя обнаружил, что имеют место человеческие фигуры. Нет, конечно же, этого не могло быть в природе. Но Костя как-то легко с этим смирился.
— Почему бы и нет? — думал он. — Сегодня — странная какая-та жара весь день была. И со всеми людьми что-то происходит. А что, если я — экстрасенс? Я вижу то, чего другим не видят.
Итак, это были фигуры. Люди? Может — существа? Они держали в руках квадратные, железнодорожные фонари, и эти фонари излучали черный свет, который бил сквозь деревья. Ближе к тому месту, где начинались темно-красные тени, черный свет разжижался, и были видны таинственные узоры, и узоры эти очень не понравились Косте. Они напоминали вывернутые наружу мозги. Кто-то взял много, много мозгов, расплел их, и вот, они напоминают существ. Но — нельзя однозначно сказать — существа это или обман воображения. Ведь иногда, когда смотришь на ковёр с вышитыми узорами, кажется, что ты видишь лица и фигуры, хотя ничего такого и в помине нет.
Тем не менее…..
— Нет, — проговорил Костя.
— Держи, нет, — прохохотал Буффало, — вот ваш стакан, амиго.
С Костей же и правда творилось что-то странное, и все уже начинали замечать это.
— Скажи тост, — проговорил камрад.
— Не знаю, — ответил Костя вяло, — за что ж выпить?
— Давай за Аньку твою выпьем, — предложил Саша.
— Ладно, — согласился Костя.
Они выпили. Водка была холодная, северная.
….Головы у существ, что держали фонари с черным светом, были непропорционально большими. Свет же пульсировал. Но так происходило далеко не со всеми фонарями. Часть из них светила ровно. В пульсациях же была некая закономерность.
— Сигналы, — подумал Костя.
Ему и в голову не могло прийти, что за то время, как он в первый раз различил фонари, прошло уже достаточно много времени, и что для такой шеренги нужно очень и очень много людей. Впрочем, очень скоро наметилось изменение. Однако, оно было далеко не в лучшую сторону — контуры фигур стали проступать все четче и четче, и было видно, что у людей — необыкновенно длинные шеи. Тонкие, лебединые. Головы — маленькие, и внутри головы что-то светится. Какое-то непонятное синее пламя.
— Надо тоже сделать ерша, — говорил меж тем камрад.
Костя опомнился, взял свою рюмку и выпил. Пиво стояло недопитое. Он сделал несколько глотков. И тогда — о чудо — все пропало. За окном была нормальная июньская ночь. Отсветы от окон неслись следом за поездом, а за деревьями блестели огни далеких деревень.
— А мне нравится Тимбалэнд, — сказал Саша Петькин, — вот это чел. Это мэн, который несет восторг. Он сделал себя сам, и еще он сделал Тимберлейка.
Костя воодушевленно кивнул.
— Что, тебе тоже нравится Тимбалэнд?
— Да, ничо так.
— А мне все равно, гайз, — сказал Виталик, — глубоко все равно. Я порой и шансон слушаю. Вот Саша считает, что шансон — это западло.
— Ничего я не считаю, — отозвался Петькин.
— Ладно, проехали, — вздохнул Буффало, — шансон, так шансон. Хорошо сидим, амогос!
— Да, йоу! — отозвался Саша.
— Пойду я, — заметил Костя.
— А, иди, иди, — ответил Виталик как-то ласково, — тебе ж пора. Ага?
— Ага?