— Да все они хороши. Пожалуй, закажу «Будвайзер».
Он переварил услышанное и выставил нам новые полные бокалы.
На стойке бара лежала стопка газет, и я заметил заголовок в «Таймс»: «Пентагон планирует привить от оспы до 500 тысяч человек».
Вторжение в Ирак уже выглядело решенным делом, если, конечно, Саддам не пойдет на попятную. Я подумал, не позвонить ли своему букмекеру — узнать, каковы сегодня ставки, что война вот-вот начнется. Ставку следовало, конечно, сделать еще неделю назад, когда условия были более благоприятные, но поскольку я располагаю инсайдерской информацией, это было бы мошенничеством. И еще — не совсем этично зарабатывать деньги на войне, если ты не поставщик правительства.
Я спросил у Кейт, имеющей юридическое образование:
— Как по-твоему, кто я: контрактный правительственный поставщик или агент по контракту, работающий на правительство?
— Почему ты спрашиваешь?
— Пытаюсь решить этическую проблему.
— Ну, это, видимо, не такая уж серьезная попытка.
— Не груби. Я подумываю, не позвонить ли своему букмекеру и не поставить ли на иракскую войну.
— Разве у тебя есть свой букмекер?
— Ага. А у тебя?
— Нет. Это незаконно.
— Так я уже арестован? А с наручниками можно пока подождать?
Она сдержала улыбку и оглянулась по сторонам.
— Говори потише.
— Я стараюсь быть романтичным.
Тут подошла официантка и повела нас к столику.
Кейт изучила меню и спросила, не взять ли нам дюжину устриц на двоих, лукаво напомнив:
— Они действуют как хороший афродизиак.
— Это не совсем так, — возразил я. — Неделю назад я съел дюжину, а сработали только одиннадцать. — И добавил: — Шутка.
— Да уж, пусть это лучше будет шутка.
Ресторан специализировался на морепродуктах, так что я заказал утку по-лонг-айлендски. Утки ведь плавают, не так ли?
Мне было хорошо, я пребывал в совершенно расслабленном состоянии вдали от стрессов, города и службы.
— Это была неплохая мысль, — сообщил я Кейт.
— Нам просто следовало уехать.
Я вскользь подумал о Харри, который отправился на север штата, и хотел уже еще раз спросить Кейт про клуб «Кастер-Хилл», но вспомнил, что цель нашего приезда сюда — забыть про все связанное с работой.
Кейт занялась винной картой и после весьма занимательного обсуждения с официантом заказала бутылку чего-то красного.
Его принесли, она отведала и вынесла вердикт, что отличный букет со сливовым нюансом вполне подойдет к моей утке. Не думаю, чтобы мою утку заботил этот вопрос.
Как бы то ни было, Кейт подняла свой бокал и предложила:
— За тех несчастных, которые не могут уехать на уик-энд.
— Аминь, — поддержал я.
Мы чокнулись и выпили. Сливовый нюанс был, видимо, только в ее бокале.
Я поднес свой бокал к свету и сказал:
— Отличный веник.
— Отличный что?!
— Букет.
Она закатила глаза.
Ну вот мы замечательно поужинали в превосходной обстановке, и прелестные синие глаза Кейт сверкали в отсветах свечей, а от красного вина мне было тепло и уютно.
В такие моменты легко притворяться, что все в мире хорошо. Это, конечно, невозможно, но имеет же человек право время от времени отключаться от всех проблем и делать вид, будто мир вовсе не катится в преисподнюю.
И если уж речь зашла о подобном, все мои знакомые до сих пор говорят, как сильно изменилась их жизнь после 11 сентября, и это далеко не самое плохое. Многие, включая меня, да и Кейт тоже, вроде как наконец проснулись и заявили: «Хватит размениваться на всякие мелочи. Настало время восстановить контакты с людьми, которые тебе нравятся, и избавиться от тех, кто не по нутру. Мы не умерли — значит, надо продолжать жить».
Мой отец, ветеран Второй мировой, однажды попытался описать мне настроение, царившее в стране после Перл-Харбора. Он не очень хорошо управляется со словами, к тому же у него возникли определенные трудности при попытке нарисовать картину Америки в первое Рождество после 7 декабря 1941 года. В конце концов это ему удалось, и он сказал: «Мы все были напуганы, так что пьянствовали и трахались напропалую, а еще навещали тех, кого давно не видели, и люди посылали друг другу открытки и письма — все снова объединялись и помогали друг другу, так что на самом деле все было не так уж плохо. — А потом спросил меня: — И разве требовалась война, чтобы додуматься до этого?»
Да, папочка, требовалась, потому что вот такие мы есть. А после 11 сентября прошлого года мои родители два дня подряд пытались связаться со мной из своей Флориды, и когда наконец дозвонились, потратили минут пятнадцать, чтобы рассказать, как они меня любят, что стало для меня в некоторой степени сюрпризом. Но я совершенно уверен — они именно это и хотели мне сообщить.