− Скажи, грешник, ты жалеешь о содеянном? — спросил судья-Пушкин.
Я пожал плечами:
− О чем именно? Я не понимаю в чем меня обвиняют. Не за просмотр порнухи же в Ад ссылают! Ну, косяк еще курил. Но то один раз было, честно. Поверьте, это какая-то ошибка. Мне в Рай надо, а лучше вернуться домой и прожить жизнь, чтобы в книге все страницы заполнить. Обещаю, я даже порно больше смотреть не буду.
Кажется, мои пылкие увещевания не подействовали. Судья вздохнул и покачал головой.
− Ты даже не понимаешь, что натворил, грешник. Признал бы вину, было бы проще.
− Но я ничего не сделал!
− Помнишь Людмилу Лебедеву из параллельной группы?
— Люську?
Люську я действительно помнил. Заучка и редкая зануда. Все время ходит в мешковатых джинсах и в трахнутом молью зеленом свитере. Длинные волосы сосульками падают на лицо, она будто бы прячется за ними, как за ширмой. А еще Люська ходит в библиотеку. Кто в наше время ходит в библиотеку? Правильно. Заучки, маньяки и социопаты. Бррр. Единственное что в Люське прекрасно — это глаза. Таких огромных ярко-синих глаз я никогда не видел, но она все время прячет взгляд за криво постриженной челкой и толстенными бабкиными очками.
− Люську помню, − подтвердил я.
− А что с ней сделал, помнишь? — продолжал допрашивать Пушкин.
Вспомнив предостережение Харона, я решил не юлить и рассказал все как на духу:
− Да ничего такого. Это была просто шутка, розыгрыш. Мы с пацанами поспорили, что я влюблю в себя Люську, приглашу на свидание, а потом при всех брошу, рассказав, какая она стремная. Я так и сделал, это было проще простого. Вы бы видели ее лицо, когда на свидание пришел почти весь курс. Оборжаться!
Пушкин покачал головой.
− Это не смешно. После твоей шутки Люська покончила с собой.
− Блин… − выдохнул я.
Слова судьи подействовали на меня как мощный удар Майка Тайсона на челюсть соперника. Стало больно в груди, я пошатнулся и едва удержался на ногах. Люська умерла? Из-за меня? Это получается, что я… Вот же ж блин! Черт! Черт! Черт! Ну как так? Это же была шутка. Обычная шутка. У Люськи что, чувства юмора нет? Вернее — не было…
− Я не хотел, − сказал я осипшим голосом. — Честно, я не знал, что все так обернется.
− Суд примет твою искренность к сведению. Но до покаяния еще далеко, ты не готов.
− Буду готов очень скоро, поверьте. Я уже готов. Как искупить этот грех? Очень не хочу в Ад. Домой хочу. Можно искупить прямо сейчас?
Судья задумчиво провел пальцем по корешку книги моей жизни, вырисовывая замысловатый узор.
− Увы, это не в моей компетенции, грешник.
− А в чьей?
Пушкин ткнул пальцем в спрятанный за слоем тумана потолок. Если, конечно, потолок здесь вообще имеется.
− В ЕГО компетенции, − протянул со значением.
Я невольно вскинул голову, вздохнул.
− Что ж, Алексей Николаевич Белов, ты приговорен гореть Аду целую вечность. Но Суд дает тебе право сделать Выбор.
− Что за Выбор?
Перед судьей-Пушкиным прямо из воздуха появилось два золотых свитка. Они парили над столом, переливаясь на свету, и я чуял: в них написано нечто очень важное. Знать бы что именно.
− Грешник Алексей Белов, второе имя, данное в Чистилище — Леха Марвел-бля. Ты готов сделать Выбор?
− Готов.
Свитки завертелись с бешеной скоростью, взорвались искрами и опали в ладони судьи двумя таблетками — синей и красной.
− Возьмешь красную таблетку — твоя душа навек останется в Аду. Возьмешь синюю — получишь шанс искупить грех. Но учти, искупить куда сложнее, чем стать полноценным гражданином Ада. Тебя ждут нестерпимые муки. Система хитра, система жестока.
В памяти возникло спрятанное волосами лицо Люськи. Я вспомнил, с каким восторгом она на меня смотрела своими огромными синими глазами, когда я притворялся, будто она мне нравится. И как потом вся в слезах убегала из библиотеки под гогот сокурсников. Почему-то я представил, как Люська пришла домой, где у нее, наверное, живет сорок кошек, и повесилась на люстре. Ее последними словами было: «Леха, гори в Аду!».
Я тряхнул головой, пытаясь обуздать воображение и отогнать малоприятные картины. Надо искупить грех во чтобы то ни стало. Не смогу спокойно вариться в адском котле, зная, что так получилось с Люськой.
— Можно вопрос?
Судья закатил глаза, мол, ну что еще, и нехотя кивнул.
— Люська повесилась?
— Нет. Наглоталась таблеток, скорая не успела откачать. Давай, выбирай уже.
Выдохнув, я уверенно потянулся за синей таблеткой. Осторожно взял капсулу двумя пальцами, рассмотрел получше, а затем кинул в рот.