Клац! Клац! Вот и нет еще одного железяки.
Срок действия «Тишины на скотобойне» 0:7, 0:6…
Ну же, давай! Давай!
На таймере вспыхнули ноли, и я снова почувствовал тело. Как раз вовремя, потому что чудовище грузно шагало в мою сторону. Я побежал.
— ЕДАААА! — дохнуло мне смрадом в спину.
Я прибавил скорости, набрал разгону и прыгнул на островок в лавовом озере. Поскользнулся, едва смог удержать равновесие, чтобы не плюхнуться в лаву. Толстяк недовольно взревел, и видимо решив, что потом сожрет прыткую добычу, тяжело шагнул обратно к рыцарям. Сбил с ног двоих атакующих, схватил одного из них и отправил в клыкастую пасть.
Молния, которую сотворил ученик Ульриха, ударила монстра прямо в сердце. Ничего. Тем временем Ульрих скастовал громадный фаербол. Глаза мага светились красным, в воздух перед ним клубилось пламя.
— Сата люмен инфернатум!
На бешенной скорости фаербол пролетел над головами рыцарей и угодил Толстяку в грудь. Монстр вздрогнул, как от пощечины, фаербол отскочил от его тела и рассыпался на лоскуты пламени.
— АААГРРРР!!! — зло рыкнул Толстяк.
От полного злобы рыка заложило уши. Монстр ускорился: движения сделались резкими, четкими. Атакующие с воплями бросились в рассыпную, но никому не суждено было уйти. Толстяк хватал убегающих и рвал на части, отправляя в пасть. Бил наотмашь громадными кулаками, и рыцари разлетались в стороны, будто оловянные солдатики. Вот один из них плюхнулся в лавовое озеро прямо рядом с моим островком. Его доспех вспыхнул, рыцарь медленно шел ко дну. На миг мы встретились взглядами, и когда лава почти поглотила жертву, рыцарь удержал над поверхностью руку и показал большой палец. Мол, все окей. Ну да, у него теперь все окей. Уж лучше быстро расплавиться в лаве, чем медленно перевариваться в желудке чудовища.
В зале творилась настоящая бойня, пир монстра. Кроме Олафа из отряда уцелело всего двое — Зигфрид и его товарищ, с которым они стояли спиной к спине и отбивались. Ульрих пытался сбежать — карабкался по крутому склону обратно в тоннель, но выходило паршиво, и маг едва продвинулся на метр. От его ученика осталась лишь окровавленная мантия.
Я поискал взглядом Кима. Жив! Кореец спрятался за большим валуном; съежился в два раза и что-то шептал. Наверное, молится своему Солу.
А теперь о наболевшем: Зигфрид уцелел, и у него моя сумка.
Что ж, сейчас или никогда!
Я набрал разгону и перепрыгнул лаву. Что было сил, побежал к рыцарям. Пригнулся, когда монстр попытался меня поймать — толстые пальцы лишь черканули по моему плащу.
— ААААГРРР!!! — громыхнул монстр.
Не догнав меня, Толстяк схватил Зигфрида. Поднял над собой и раззявил неестественно огромную для такой маленькой головы пасть. Нет! Нет! Нет! Можешь сожрать Зигрфрида, только умоляю: выплюни сумку!
Я подобрался. Кинулся к Толстяку и, полагаясь на прокачанную ловкость, — прыгнул. Прежде чем Зигфрид отправился в адскую пасть, я в неимоверно выпендрежом и пафосном прыжке успел сдернуть с его пояса сумку. Упав, я вписался в насыпь угля и покатился по склону. Ладно, сегодня к полетам мне не привыкать. Но тут левую ногу пронзила нестерпимая боль. Не выдержав, я заорал.
— А-а-а-а! Твою ж! А-а-а-а!
Лава, что стекала густым водопадом из тоннеля, попала мне на ногу. Как же больно! Штанину и голенище сапога прожгло. Прожгло мышцу, прожгло кость. Моя нога буквально расплавилась! Сил подняться или хотя бы отползти в сторону у меня не осталось. Штанина вспыхнула, огонь жадно облизывал ногу и подбирался выше.
Кто-то подхватил меня и потащи в сторону, прочь от лавового водопада. Сквозь агонию я не сразу понял, что это Ким.
— Держись, Леха. Держись!
— Сумка… там сумка…
Ким неимоверно быстро метнулся обратно к лаве, подобрал сумку. А мне показалось, будто прошла полная боли и нестерпимого жара вечность. Ощущать вонь собственного горелого мяса — то еще удовольствие. Ким протянул сумку с истлевшим ремешком. Хорошо, что остальное не сгорело, иначе…
Я шарил рукой в сумке, но свитка там не находил. На лбу выступил холодный пот, сердце громко стучало и билось камнем где-то в глотке. Неужели я сдернул не ту сумку?!
Фух… Вот оно.
Дрожащей рукой я вытянул свиток и принялся бормотать заклинание.
— Леха!!! — заорал Ульрих.
Маг бежал к нам со всех ног, путаясь в мантии, а позади грузно ступал Толстяк. Вот-вот нагонит.
— Леха! Свиток может перенести троих! Прошу, забери меня! — взмолился Ульрих. — Забери! Я все сделаю, что скажешь! Все!
Я прикрыл глаза, заколебался. Ногу пекло, боль отдавалась глухими ударами в висках.