– Спасибо, Наталья Александровна. – И мальчишка спрыгнул с забора.
На крыльце я сняла мокрые сапоги и, поставив их возле перил, в мокрых носках вошла в дом.
Стоя на пороге гостиной, я внимательно осмотрелась. Надо найти шкаф со шмотками и выудить оттуда запасной комплект одежды.
Наверняка какая-то одежда у Вики есть, но как ее найти? И главное – где?
Я обвела глазами пространство, и меня неожиданно осенило: надо поискать в их с Дэном комнате. Я поднялась на второй этаж и, пройдя почти до конца коридора, нашла семейное гнездышко Шаповаловых-Криницких. Шкаф там действительно имелся, но он был в основном забит шмотками Дэна. Получается, он тот еще франт, может дать сто очков вперед Вике. Тряпки моей подруги скромно жались в уголке шкафа. Я перебрала их. Пара летних платьев, которые абсолютно не подходили в данном случае, жилетка без рукавов, короткая юбка, и никаких намеков на брюки. Придется мне высушить свои джинсы на рефлекторе, а пока погулять по ее дому в ее же платье. На улицу в таком виде не выйдешь. Да и куртка моя тоже нуждалась в сушке.
Я разделась, взяла из ящика Викино белье, надела платье, которое жало мне под мышками и было коротко – я выше Вики и худее, – накинула сверху пиджак Дэна и сошла босиком вниз. В гостиной стоял большой мощный рефлектор, можно было разложить на нем мокрые брюки вместе с курткой. На то, чтобы высушить заодно и свитер, я и не рассчитывала: он был плотной вязки, и на его сушку потребовалось бы дня два, не меньше. Им придется заняться в последнюю очередь. И потом, я не знала, надолго ли я здесь останусь…
Повесив на рефлектор одежду вместе с носками, я забралась на диван и задремала. Проснулась я от звонка сотового. Он отчаянно надрывался в моей комнате. Я рванула по лестнице наверх, но не успела – телефон замолк.
Я влетела в комнату, рванула молнию на сумке и выудила из нее мобильник. Звонил мой бывший одноклассник. С минуту-другую я размышляла: стоит ли перезванивать ему? Если уж я ему так нужна – сам позвонит еще раз. Тем более что он сидел целыми днями дома, времени у него было навалом. Но тут мои сомнения разом разрешились, потому телефон затренькал снова. Я нажала на кнопку соединения:
– Алло!
– Это ты!
– Ну… зачем трезвонишь?
– Ты забыла, какой день сегодня?
– А что? Забыла, да, – честно призналась я.
– Сегодня наш традиционный слет одноклассников! И не простой, а юбилейный, – с нажимом сказал Юрка Просвирняков, по давней традиции имевший прозвище Свирня. – Рагоза! Как ты могла забыть об этом? Не понимаю.
– Очень просто. Проблем у меня выше крыши, вот я и забыла, – мрачно ответила я.
– Проблемы есть у всех, – назидательно сказал Свирня. – Это еще не повод воротить нос от бывших друзей!
– Я не ворочу, с радостью бы примчалась на тусовку, но я нахожусь далеко от Москвы и поэтому приехать не смогу…
– Насколько далеко? – поинтересовался Юрка.
– Сто десятый километр тебя устроит?
Он присвистнул:
– Действительно, глушь. Как ты туда забралась?
– В гости приехала!
– По грибы-ягоды?
Я чуть не рассмеялась:
– Какие ягоды, Юр! Все уже закончилось.
– Ну, я просто спросил.
– А я просто ответила. Отдыхаю я тут, расслабляюсь.
– Рагоза! Ты не имеешь права продинамить такое мероприятие. Все возражения отменяются!
– А что ты мне прикажешь делать? Ковер-самолет арендовать?
– Ты можешь взять машину и приехать! Мы собираемся в пять. Сейчас два часа. К шести ты точно доедешь, а то и раньше. Тебе до электрички далеко?
– Я даже не знаю, в каком направлении к ней идти. Я сюда на машине приехала. А где тут станция, помню я очень смутно.
– Ты можешь позвонить подруге и уточнить, – надавил он на меня.
– Теоретически могу… – Но я не могла признаться Юрке, что мне не очень хочется звонить Вике и ставить ее в известность о своем отъезде. Лучше оставить ей записку или позвонить уже постфактум. А то она начнет уговаривать меня не уезжать, станет читать мне нотации. Оно мне надо?
– И что? – спросил Свирня.
– Ладно, Юр! Я тебе перезвоню в ближайшее время, – скороговоркой сказала я и нажала на отбой. Похоже, у меня возникла одна идея.
Я вышла во двор и приблизилась к забору. Сначала я оказалась на бетонной «подушке», потом встала на цыпочки, вытянула шею и разглядела соседский двор. Он был прекрасно ухожен: аккуратно разбитые клумбы, на которых доцветали бледно-лиловые и бордовые астры, дорожки, выложенные розовой тротуарной плиткой, в углу – беседка. Рядом с домом на корточках сидел Федя и разжигал костер.
– Федя! – позвала я его. – Подойди ко мне, пожалуйста!
Он поднял голову:
– Наталья Александровна?
– Я, я! Разве не похожа?
– Сейчас подойду.
Мальчишка не спеша подошел к забору.
– Слушай! Ты здесь один? – спросила я его.
– С бабушкой, она на кухне. Вам ее позвать?
– У нее машина есть? Или вас сюда возят папа с дедушкой?
– У бабушки своя машина.
– А станция далеко?
– Так вам на станцию надо?
– Ну да…
– Я сейчас бабушку позову. Мигом! Она вам все и объяснит.
– Постой! – закричала я ему в спину. – Как зовут твою бабушку?
– Маргарита Алексеевна.
Маргарита Алексеевна оказалась моложавой женщиной лет пятидесяти пяти, среднего роста, с русыми волосами, красиво уложенными, словно она только что покинула парикмахерскую, и большими васильковыми глазами, искусно подведенными по моде черными стрелками. Она охотно взялась подвезти меня до станции в удобное для меня время. Немного подумав, я решила собраться как можно быстрее и выехать в Москву. Мы договорились встретиться у ворот ее коттеджа через пятнадцать минут.
Я пулей понеслась в дом. Схватила непросушенную одежду и сунула ее в большой пакет, который нашла в кухне, посмотрела на себя в зеркало. Видок у меня еще тот! В Денисовом пиджаке и летнем Викином платье… Мокрые сапоги мне пришлось положить в сумку и надеть Викины кроссовки. Хорошо еще, что мне удалось найти в шкафу тонкие колготки с рисунком. Короче, я выглядела форменным пугалом. Но выхода не было, и времени, чтобы дождаться, пока моя одежда как следует просушится, тоже.
Уже выйдя из дома, я вспомнила, что забыла написать записку Вике. Но я решила, что позвоню ей и все объясню. И чем позже состоится наше объяснение, тем лучше, потому что выслушивать сейчас Викины нравоучения – уж это было совершенно некстати. Маргарита Алексеевна окинула меня выразительным взглядом, но ничего не сказала. До станции мы доехали за пятнадцать минут. Понятное дело, что пешком я шлепала бы значительно дольше. Маргарита Алексеевна выбралась из машины и кивнула мне:
– Вам на ту сторону путей. Расписание у вас есть?
Я развела руками:
– Нет…
– Сказали бы раньше, я бы захватила его из дома. У меня где-то на кухонной полке оно лежит.
– Ничего страшного, я подожду. Надеюсь, сейчас не перерыв.
Маргарита Алексеевна села в «Тойоту» и, кивнув мне на прощание, уехала.
Электричка пришла через десять минут. Я села к окну и, закрыв глаза, задремала. Время от времени меня будили крики «коробейников», разносивших по вагонам свой товар. Я встряхивала головой, пробуждаясь от краткого сна, и снова засыпала, как только их призывные голоса утихали.
В Москву я приехала к четырем дня. Мне нужно было еще заехать к себе домой и привести себя в надлежащий вид. На это дело у меня ушло около получаса. Я вынула свою одежду из пакета и положила ее в бак с грязным бельем, надела другие джинсы и белый свитер, распустила по плечам свои рыжие волосы и быстренько накрасилась. Теперь можно было выезжать на встречу с моими бывшими одноклассниками.
Уже из года в год мы встречались на хате у Тоньки Карагановой, обладательницы большой трехкомнатной квартиры, расположенной возле станции метро «Планерная». Тонька проживала там вдвоем со взрослой дочерью, которая во время наших посиделок куда-нибудь уходила, предоставляя возможность взрослым дяденькам и тетенькам потусоваться и оттянуться от души, вспоминая свои детство и юность.