Каин связал меня в шкафу.
Но что, если это был не Каин?
Но у меня нет времени на размышления, потому что он направляет мою свободную руку к молнии на брюках.
— Вытащи.
Рука дрожит, когда обхватываю его по всей длине. Член толстый и длинный. Смесь силы и ужаса, окутанная шелком. Он издает глубокий горловой звук, когда провожу пальцами по венам и выпуклостям, поглаживая от основания до головки.
— Нагнись и ухватись за перила, — рычит он, — я хочу увидеть твою киску.
Когда выполняю его просьбу, нервозность сводит меня с ума. Поза заставляет полностью открыться.
Судя по одобрительному рыку, ему нравится. Он медленно вводит в меня два пальца и раздвигает их, растягивая меня.
— Прекрасно.
Щеки пылают. Что-то подсказывает мне, что он не из тех мужчин, которые делают комплименты.
Задыхаюсь, когда он вынимает пальцы и гладкая головка члена скользит по моим половым губам.
— Посмотри на звезды и задержи дыхание.
— Зачем?
— Потому что будет больно.
— Что...
— Забираю то, что принадлежит ему, — он стонет мне в ухо, и раскаленная добела боль пронзает тело.
Слезы застилают глаза, когда его рука властно обхватывает бедро, и резко выдыхаю, когда он снова толкается, словно заявляя свои права.
Ноги превращаются в желе. Не знаю, почему он так ненавидит Каина, но какова бы ни была причина, она явно носит личный характер.
Но это все равно не дает ему права забирать что-то без спроса.
— Не помню, чтобы давала тебе разрешение.
— Не помню, чтобы просил, — боль ненадолго сменяется удовольствием, когда рука скользит между моих ног, и он шепчет: — Скажи, чтобы я остановился.
Пульс учащается, когда он находит точку, которая воспламеняет все нервные окончания. Однако мое удовольствие недолговечно, поскольку образы Каина и Маргарет вместе один за другим проносятся в моем сознании как пули, попадающие в цель.
Смеялись ли они, планируя мою кончину?
Чувствовал ли Каин хоть что-нибудь — стыд или печаль, — когда платил этому человеку за то, чтобы тот покончил с моей жизнью?
— Нет, — цепляюсь за перила, гнев и ненависть обволакивают меня, скручиваются так сильно, что не могу дышать.
Напоминая о том, что Каин всегда будет внутри меня.
Потому что даже если ненавижу его сейчас... сначала я полюбила его.
И в глубине души знаю, что буду продолжать любить... со всеми теми осколками, которые он оставил мне.
Это самое жестокое наказание из всех возможных. Продолжать любить того, кто дал тебе все основания ненавидеть.
— Не останавливайся, — говорю, и орган в груди превращается в сталь. — Продолжай.
Хочу, чтобы Каин горел так же, как и я.
Хочу, чтобы он знал, что я не ушла с миром, когда он приказал кому-то убить меня.
Что не он получил эту часть меня.
Это сделал кто-то другой.
Хнычу от удовольствия и боли, когда мужчина берет меня грубыми, примитивными толчками.
Он трахает так же, как и угрожает... безжалостно.
— Как тебя зовут? — спрашиваю, дыхание прерывистое. — Ты во мне, а я даже не знаю твоего имени.
Наматывая волосы на кулак, он запрокидывает мою голову назад, наклоняясь ртом к уху: — Дэмиен Кинг.
С этими словами он ускоряет темп, трахая меня так сильно, что я вскрикиваю, теряя равновесие.
— Давай, ягненочек, — дразнит, хватая меня за бедра, чтобы удержать. — Прими мой член как хорошая девочка.
Начинаю говорить, но он щиплет клитор, и у меня подкашиваются ноги.
— Нет, я не могу. Не могу кончить, — произношу, а тело противоречит само себе. — Это слишком больно.
— Поверь мне, — рычит он, отпуская мою руку, — если я захочу, чтобы ты кончила, ты кончишь.
Его член пульсирует, и он вздрагивает, кончая в меня с яростным рыком.
А потом не остается ничего, кроме воя пронизывающего октябрьского ветра вдалеке.
— Это был мой первый раз, — шепчу, когда он выходит из меня.
Жалею об этих словах, как только они слетают с губ.
— Знаю, — его смех безжалостен, — ты залила кровью весь мой член.
Как по команде, жидкость начинает стекать по бедрам. Хочу развернуться, намереваясь спросить, могу ли я помыться, но он останавливает меня.
— Мы еще не закончили.
Грубые ладони скользят по моему телу, когда он опускается на колени. Пульс учащается.
— Что ты делаешь?
Он раздвигает меня большими пальцами.
— Ты хочешь получить награду, не так ли?
Стону, когда его рот находит мою киску, и он осыпает поцелуями щелочку.
— Да.
Хочу, чтобы он облегчил боль.
Глаза закрываются, когда он проводит языком по клитору, облизывая его длинными, резкими движениями.