Влажные звуки наполняют комнату, запрокидываю голову, когда ощущаю первые всплески оргазма. Кончиком большого пальца проводит по клитору, поддерживая ровный ритм, пока целует мое горло.
Пальцы на ногах поджимаются, и я начинаю задыхаться. Это так приятно, что не могу вымолвить ни слова. Стону ему в губы, и он щелкает языком, дразня меня. Открываю рот шире, требуя большего, и его язык погружается внутрь, жадно и настойчиво. Сердце бьется о мое как отбойный молоток, пока он глотает крики моего оргазма.
Когда он резко отстраняется, я все еще пытаюсь осознать, что произошло между нами и почему это ощущение настолько интенсивное.
Выражение его лица становится каменным, когда он встает. Не знаю, что сделала не так, но его холод пробирает до самых костей.
Он указывает на дверь в другом конце комнаты: — Это твоя ванная. Скоро один из моих слуг принесет тебе что-нибудь поесть, — направляется к выходу. — В шкафу есть одежда для тебя, в том числе платье для завтрашних похорон.
Сажусь в кровати и бросаю на него свирепый взгляд: — Уже говорила тебе, я не...
— Нет, пойдешь. Если придется, я затащу тебя туда, брыкающуюся и вопящую, но в любом случае ты пойдешь.
— Почему? — требую ответа, когда он поворачивает дверную ручку. — Почему для меня так важно присутствовать на похоронах человека, которого я никогда не встречала?
— Потому что мы заключили сделку, — он угрожающе улыбается, поворачиваясь ко мне. — И тебе лучше привыкнуть к этому, ягненочек, потому что в будущем тебе придется посещать со мной гораздо больше мероприятий.
Тяжело сглатываю, желчь подкатывает к горлу.
— Нет. Мне жаль, но я не могу.
В его глазах вспыхивает вызов: — Можешь... и сделаешь.
Чувствую, как кровь отхлынула от лица. Единственное, что могу сделать, — сказать правду.
— Ты не понимаешь, Дэмиен. Я... я не могу этого сделать. Пожалуйста...
— Единственная причина, по которой ты думаешь, что не можешь, — то, что ты убедила себя в этом. Прошлой ночью...
— Прошлой ночью все было по-другому, — вмешиваюсь. — Прошлой ночью...
— Это было для него, — кипит он. — Но ты больше не принадлежишь Каину. Ты моя.
В тоне слышится абсолютная властность.
— Ты не развязал мне руки, — кричу, когда он открывает дверь.
— Это не моя проблема.
— Он оставил записку? — спрашивает один из многочисленных репортеров, столпившихся в комнате.
Недавно назначенный начальник полиции Раймонд Трехо недолго колеблется, прежде чем ответить: — Да, оставил. Однако из уважения к семье она не будет обнародована, — он указывает на другого репортера. — Ты.
— А что насчет выборов? Каин Картер теперь наш мэр?
Вспыхивают камеры, и я смотрю через весь зал на мужчину, о котором идет речь. Он стоит неподвижно в темном отглаженном костюме, уголки его губ опущены вниз. Кто-то может принять мрачное выражение его лица за печаль из-за трагической гибели оппонента... но они не знают настоящего Каина.
Единственное, что его огорчает, — то, что чиновники разрешили комитету Кови выдвинуть кого-то другого.
Согласно руководству, если бы Дэвид Кови подождал еще несколько дней, прежде чем покончить с собой, Каин победил бы по умолчанию.
Какая жалость.
Шеф Трехо вцепляется в края трибуны.
— Э-э, это не в моей компетенции, но, насколько я понимаю, другой человек займет... вакантное место.
— Вы знаете, кто?
— Как и вы, я могу лишь предполагать, — жестом показывает на Уильяма Андерсона, главу политической партии Дэвида Кови и человека, который обеспечит мне большинство голосов в комитете, когда они тайно соберутся сегодняшним вечером. — Позвольте мне передать слово тому, кто сможет ответить на ваши вопросы.
Каин как ястреб смотрит на трибуну, пока Трехо и Андерсон меняются местами, не сомневаюсь, что ему не терпится узнать, кто его новый соперник.
Впрочем, сейчас он этого не узнает. Я специально проинструктировал Андерсона не рассказывать обо мне публике, пока дело не будет сделано.
Не хочу давать Каину — или его драгоценному губернатору Бексли — шанс убедить кого-то из членов комитета изменить свое решение.
— Добрый вечер всем, — начинает Андерсон. — Знаю, вы все обеспокоены предстоящими выборами. Однако из уважения к семье мы не будем раскрывать имя нового кандидата до похорон Дэвида Кови.
Руки репортеров мгновенно взлетают вверх, и они начинают засыпать его вопросами.
— Разве не общественность должна выдвинуть кандидата?
— До выборов остается чуть больше недели, достаточно ли этого времени, чтобы город принял взвешенное решение ко дню голосования?