Люди склонны придерживаться того, что знают... того, с кем им комфортно.
Перевожу взгляд на Иден, но в зале так много народу, что вижу только ее затылок.
Андерсон прочищает горло: — В связи со сложными обстоятельствами, связанными с выборами, расписание будет немного другим. Чтобы позволить вам лучше узнать нового кандидата, мы организовали несколько мероприятий по сбору средств, обеды, встречи и, конечно, дебаты между двумя кандидатами в течение следующей недели, — он широко улыбается. — В ночь перед выборами в городе также состоится бал-маскарад, — мы все подавляем стоны, когда он добавляет: — В честь любимого мероприятия покойного мистера Кови и его жены.
— Не похоже, что он будет присутствовать на этом чертовом мероприятии, — бормочу себе под нос, и Маргарет тычет в меня пальцем.
Выражение лица Андерсона становится серьезным: — Мне посчастливилось работать бок о бок с мистером Кови последние десять лет. Я считал его одним из самых близких друзей и одним из лучших людей, которые появлялись в политике, — он тяжело вздыхает. — Знаю, что его смерть стала шоком, но хочу, чтобы вы все знали, что он никогда не хотел сдаваться, несмотря на то, что его организм умирал. И даже когда ему становилось все хуже, он не переставал бороться за свой город. Он знал, что его время на исходе, и последние несколько недель провел в поисках идеальной замены. К счастью, Бог ответил на его молитвы, и он нашел ее как нельзя вовремя.
Он театрально оглядывает толпу, прежде чем его взгляд останавливается на небольшой группе людей, сидящих в другом конце зала.
— Как думаешь, это Глен Дикинсон? — шипит Маргарет мне на ухо. — В последнее время он ведет себя ужасно странно. На похоронах он нахамил папе.
Смотрю на беловолосого мужчину, сидящего позади Дэмиена, и пожимаю плечами: — Он ходил с Кови в школу. Ходят слухи, что они вместе были в команде по дебатам и оставались близкими друзьями на протяжении многих лет. Полагаю, это не исключено.
Соревноваться с Дикинсоном было бы проще простого. Никто не любит ворчунов.
— Признаю, что, учитывая его прошлое, этот человек может показаться не самым лучшим претендентом на эту должность, — лепечет Андерсон. — Но уверяю вас, он таковым является. Он не только влиятельный бизнесмен, умеющий принимать трудные решения, но и Дэвид Кови безгранично верил в него. Настолько, что в своих последних словах он просил свою политическую партию позаботиться о том, чтобы этот человек занял его место на выборах. Мы решили прислушаться к его пожеланиям. И убедительно просим вас поступить так же.
— Глен не бизнесмен, — шепчет Маргарет. — Он ортодонт.
Поворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть ей в лицо: — Рядом с ним Роберт Барнс. Этот ублюдок лизал задницу Кови с тех пор, как они были в пеленках.
Она вздрагивает: — Ты прав. И формально он действительно открыл тот обувной магазин на Саут-стрит, так что, думаю, это делает его...
Ее лицо искажается в замешательстве, и я слышу несколько сдавленных вздохов позади себя.
От следующих слов Андерсона кровь стынет в жилах.
— Пожалуйста, поприветствуйте нового кандидата — Дэмиена Кинга.
Маргарет подталкивает меня локтем: — Ты неважно выглядишь. Хочешь воды?
— Я не хочу воды, — выдавливаю из себя.
Хочу только одного — подбежать к трибуне, к которой марширует Дэмиен Кинг, приставить чертово мачете к его шее... а потом обоссать обрубок, на котором раньше держалась его голова.
— Я думала, вы двое были друзьями? — щебечет Маргарет рядом со мной. — Он казался таким милым и обаятельным...
— Ты еще большая идиотка, чем я думал, если веришь хоть одному слову из его двуличного рта, — огрызаюсь я, и она поджимает губы.
Голова пульсирует. Дышать становится все труднее. Я горжусь тем, что всегда на шаг впереди, но никогда не мог этого предвидеть.
Да и как? У Дэмиена нет никаких политических связей, и почти все в городе ненавидят его.
Конечно, он достаточно привлекателен, чтобы затащить в постель любую, и достаточно искусен, чтобы заставить ее вернуться... но кроме этого, ему не хватает интеллекта, чтобы сделать что-то стоящее в своей жизни.
Полагаю, это объясняет, почему он сейчас здесь.
Я думал, он вернулся, чтобы дразнить и провоцировать меня. В худшем случае — угрожать рассказать Иден правду и, черт возьми, может быть, даже попытаться убить меня.
А не попытаться забрать мою жизнь и сделать ее своей.
Но не могу сказать, что виню его. Даже со всеми деньгами отца, оставшимися предприятиями и замками... он все равно ничего не стоит.