Застегиваю рубашку и поправляю галстук.
— Да, — наблюдаю за тем, как она приводит себя в порядок. — Ты уверена, что справишься с этим?
Она поправляет помаду в зеркале.
— Определенно.
Эта суровая внешность снова на месте. Ненавижу это.
— Кстати... твое платье.
Она морщит нос: — А что с ним?
— В нем ты похожа на городскую шлюху.
Его слова — это вода. Не обращай на них внимания.
И действительно, учитывая все остальное, что он со мной сделал, назвать меня шлюхой — самое последнее, что может сделать, чтобы оскорбить меня.
Рассматриваю щеку в зеркале. Она немного покраснела, но это не так уж плохо выглядит.
А вот между ног болит сильнее.
— Я выйду первой, — мне нужно уйти от него, пока не сделала или не сказала какую-нибудь глупость и не выдала себя.
Он целует меня в лоб: — Скоро мы будем вместе, красавица.
— Считаю дни.
Грусть сжимает грудь. Какая-то часть меня искренне сочувствует ему. То, что Каин подвергся насилию, — это не только душераздирающе, но и вполне логично.
Он никогда не снимал рубашку. Никогда не рассказывал о своей семье.
Никому не доверял.
Трудно понять, что злой человек, заплативший кому-то за то, чтобы тот психически испортил меня и сделал полностью зависимой, — это человек, в которого я была влюблена двадцать четыре часа назад.
Это не оправдывает его поведение и уж тем более его поступки, но это... я не знаю. От этого мое сердце болит. Старое, которое он сломал, и новое, более крепкое, которое сейчас создаю.
Никто не должен подвергаться насилию. Особенно со стороны людей, которые должны тебя любить.
И, возможно, в его извращенном сознании нанять кого-то, чтобы промыть мне мозги, было способом удержать рядом, потому что он слишком боялся потерять меня.
Потому что слишком сильно любил. Любовь, которую не знал, как выразить здоровым способом... потому что никто никогда не показывал ему этого.
Качаю головой. Нет. Я не вернусь. Даже не буду думать об этом.
Он ударил меня. Не почти ударил и остановился... а действительно ударил.
А потом развернулся и сделал больно по-другому. Я пыталась сказать, чтобы он успокоился, что он слишком груб, но не могла вымолвить и слова.
Он не дал мне шанса... или выбора.
Он никогда этого не делает.
Выходя за дверь, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
— Не знал, что в туалетах подают апельсиновый сок.
Чуть не подпрыгиваю при звуке глубокого голоса Дэмиена.
Сердце учащенно бьется, когда он тушит сигарету и подходит ближе.
— Что у тебя со щекой?
— Ничего.
— Она покраснела.
— Ты так красив, что заставляешь меня краснеть, — киваю в сторону коридора. — Мы можем вернуться вниз?
Каин выйдет с минуты на минуту, а убийственный взгляд Дэмиена только все ухудшает.
Он должен помнить о конечной цели. Преследование Каина сейчас только приведет к тому, что его посадят в тюрьму... а это именно то, чего хочет Каин.
— Иден, — в его тоне чувствуются знакомые темные нотки. Такие, которые в равной степени соблазняют и пугают до смерти.
— Я зашла в туалет как раз в тот момент, когда оттуда кто-то выходил, и врезалась щекой прямо в эту чертову дверь. На самом деле ничего страшного, так что перестань беситься без причины.
Когда он берет меня за подбородок, голубые глаза горят негодованием: — Посмотри мне в глаза и скажи правду.
Отвечаю ему тем же взглядом: — Я только что это сделала.
— Хорошо.
Тревога, наполняющая грудь, ослабевает.
— Пойдем. Мы должны...
У меня перехватывает дыхание, когда он пинком распахивает дверь... заставляя Каина, который подслушивал с другой стороны, влететь в стену позади него.
— Стой, — кричу я, но слишком поздно.
Одна рука Дэмиена уже обхватывает горло Каина, а другая наносит удары по животу.
Пытаюсь разнять их, но это невозможно. Между ними слишком много адреналина и яда, и ни один не отступит.
Даже Каин, который явно в невыгодном положении из-за роста Дэмиена и его железной хватки.
Но потом Каин пальцем цепляется за веко Дэмиена, и тот, спотыкаясь, отступает назад, выталкивая меня за дверь.
— Кто-то идет, — говорю им, глядя в коридор.
Бормочу проклятия, когда в поле зрения появляются несколько человек.
Уильям Андерсон, похоже, изо всех сил пытается вставить слово, а Эндрю Джонс — глава политической партии Каина — кивает.
В то время как губернатор Бексли болтает без умолка.
Пока не замечает меня.
— Вы... — начинает Бексли, но Дэмиен и Каин вываливаются из уборной, продолжая драться.