Она должна понять, что дорога, по которой мы шли, никогда не была постоянной. И в кои-то веки причиняю ей боль не потому, что хочу этого... я делаю это потому, что должен. Потому что это правильно.
Я не могу вернуть то, что сделал с Кристи. Не могу отменить ту роль, которую сыграл в ее смерти. Поэтому никогда не смогу избавить Иден от боли.
Я заслужил свой пожизненный срок в чистилище, а Иден — нет.
И в отличие от Каина, я не заставлю ее отбывать срок вместе со мной. Это несправедливо по отношению к ней.
Она не должна прожить жизнь с постоянным напоминанием о том, чего лишилась. О том, чего ей так и не удалось получить.
И, честно говоря, я чертовски устал жить с чувством вины. Моя кара перед Кристи уже свершилась.
Иден прочная и стойкая — именно такая, какой ее хотела видеть Кристи. Миссия выполнена.
Упираюсь руками по обе стороны головы Иден, прижимая ее к стене.
— Скажи, что тебе не больно смотреть на меня сейчас.
Предсказуемо она отводит взгляд. Я не виню ее.
— Не могу, — она касается моего подбородка, — но это не значит, что так будет всегда.
Она не понимает.
— Лучшее, на что ты можешь надеяться, будучи со мной, — это оцепенение и бесчувственность. Тебе придется отгородиться от части себя, — мне требуется вся сила воли, чтобы не сократить расстояние между нами и не погрузиться в нее по самые яйца. — Ты снова станешь призраком.
Мы оба станем.
— Я не готова потерять тебя.
— Скажи, что тебе не больно смотреть на меня, — повторяю, ударяя кулаком по стене. Чем больше она протестует, тем сложнее это сделать.
— Скажи, что не любишь меня, — отвечает она.
Господи. Я вишу на волоске. Кто-то из нас должен быть сильным, и это должен быть я.
— Я мог бы... если бы обстоятельства сложились иначе, — целую ее испачканную слезами щеку, — но это не так.
И никогда не будет. Не в этой жизни.
Начинаю отстраняться, но она хватает меня за запястье.
— Я все еще люблю тебя, Дэмиен, несмотря на обстоятельства.
Когда животное тяжело ранено, нужно поступить справедливо и избавить его от страданий. Здесь действует тот же принцип.
— Ты не хуже меня знаешь, что можно любить человека всем, что у тебя есть, но этого никогда не будет достаточно, чтобы он полюбил тебя в ответ, — пронзаю ее взглядом, полным отвращения. — Я думал, ты уже усвоила этот урок. Сделай себе одолжение и перестань наступать на те же грабли.
Она вздергивает подбородок: — Верно.
— Мне нужно разобраться с этой чертовщиной наверху, но ты можешь остаться на ночь, — я иду по коридору. — Джеффри отвезет тебя завтра в аэропорт.
Выражение ее лица становится каменным так быстро, что это почти пугает.
— Спасибо, — она жестом показывает на мой кабинет, — я возьму свое бальное платье. И поднимусь наверх через несколько минут.
Начинаю возражать, но тут звонит телефон.
— Знаю, Джеффри. Иду.
С ворчанием выхожу за дверь и поднимаюсь по лестнице. Не похоже, что Каин сможет добраться до Иден, учитывая положение, в котором его оставил.
Этому жирному ублюдку лучше не умирать.
Я потратил слишком много времени и сил на Бексли и его раздражающую дочь, чтобы теперь все пошло прахом.
Вздохнув, напоминаю себе, что должен использовать время с умом. Дэмиен, вероятно, скоро вернется.
Если умудрюсь разбить аквариум о стол и каким-то образом скину телефон, то смогу использовать нос, чтобы позвать на помощь.
Это не самый надежный план, но лучший из имеющихся в моем распоряжении.
Пот стекает по спине, пока борюсь с ограничителями, изо всех сил пытаясь заставить этот чертов аквариум двигаться. Ругаюсь, когда он не поддается.
Пытаюсь придумать план Б, но его нет. На данный момент я ничего не могу предложить Дэмиену. Ничего, чего бы у него еще не было, учитывая, что он украл у меня все.
Мои выборы, мою Иден... мою чертову пиранью.
Ему даже удалось добиться шантажа в качестве прощального подарка. Ебаный преследователь.
Я мог бы почти уважать то, на что он пошел, если бы его целью было выбить у меня признания, чтобы предать их огласке и победить на выборах, но это не так.
Есть только одна вещь, которая его волнует... Иден.
Скрежещу зубами. Этот ублюдок размяк. Я одолжил ему какую-то первоклассную пизденку с моим именем на ней, и внезапно у него проснулась совесть. Да еще и чувство вины.
Это прекрасный пример того, почему никогда не следует позволять кому-либо одалживать свои вещи. Особенно самые ценные.
Я должен был знать лучше. Я, блядь, знал и все равно позволил ей обманом заставить меня остаться с ним.