– До свидания, Нероне. Я позабочусь о Нине и мальчике.
С его губ едва не слетела древняя, знакомая фраза: «Храни тебя Бог», но он вовремя вспомнил, что в мире Иль Лупо, который стал и его миром, не было места Богу…
– …А что произошло у отца Ансельмо? – спросил Блейз Мередит.
Мейер неопределенно махнул рукой.
– Ничего особенного. Старик не любил его. Они часто ссорились, знаете ли. Он отказался слушать исповедь Нероне. Я узнал об этом позже, об этом говорили в деревне.
– А графиня?
– Об этом я знаю понаслышке, от Пьетро, который лечится у меня. Джакомо пришел на виллу, чтобы попросить убежище для Нины и мальчика. Кроме того, как мне представляется, он хотел провести ночь на вилле, чтобы Иль Лупо не знал, где его искать и не смог бы доставить в деревню под конвоем, как преступника. Анна де Санктис вроде бы согласилась, но назначила за это цену…
– Какую цену?
– Она странная женщина, – Мейер поник головой. – Я знаю ее много лет и догадываюсь, что природа наградила графиню ненормальной страстью, причем это усиливается с возрастом. Муж разочаровал ее. Любовники приходили и уходили, не принося удовлетворенности. Гордость не позволяла ей снизойти до мужчины из деревни. Нероне подошел бы ей, но он уже полюбил Нину Сандуцци. Анна-Луиза ревновала к той с самого начала. В голове, видать, что-то перевернулось. Она пообещала приютить Нину и младенца под своей крышей, если Джакомо Нероне проведет ночь в ее постели.
– Мужчина на грани смерти? – ошарашенно ахнул Мередит.
– Говорю вам, она все видит в извращенном свете. Потому-то Николас Блэк и пользуется на вилле таким влиянием. Художник ей всячески потворствует. Как вы могли ожидать, Нероне отказался. Очевидно, она догадалась, что тот проведет последнюю ночь в доме Нины. И послала записку Иль Лупо. Джакомо арестовали за два часа до рассвета.
– Так вот почему графиня ненавидит его сына!
– Я не думаю, что она ненавидит мальчика. – Мейер покачал головой. – Скорее, ее влечет к нему. Но она все еще ревнует к Нине и ненавидит себя, хотя не знает этого.
Блейз Мередит перекинул ноги через край кровати, сел, пробежался пальцами по редеющим волосам.
– Сколько времени? – в голосе священника чувствовалась усталость. – Мне пора возвращаться, чтобы успеть к обеду. Хотя, видит Бог, я не хочу видеть сегодня их обоих.
– Так пообедаем здесь, – предложил Мейер. – Еда, конечно, будет похуже, но от вас не потребуется напускной вежливости. Я рассказал вам почти все и успею закончить уже сегодня. А на виллу я пошлю какого-нибудь мальчишку, чтобы он извинился за вас.
– Я буду вам очень благодарен, уверяю вас.
– А я благодарен вам, – улыбнулся Мейер. – Инквизитору не часто удается услышать такой комплимент от еврея.
В столовой виллы графиня и Николас Блэк обедали при свечах, в заговорщическом уединении. Настроение графини оставляло желать лучшего. Она начала осознавать, что ситуация все более выходила у нее из-под контроля – от Николаса Блэка толку чуть, а Мередит черпает информацию у Мейера, Нины Сандуцци и отца Ансельмо. Скоро адвокат придет к ней, будет задавать прямые, четкие вопросы. И ей придется признать свой позор, ответит она на них или промолчит.
Нервничал и Николас Блэк. Стычка с Мередитом за ленчем могла иметь продолжение. Теперь они противостояли друг Другу, а художник, при всей его насмешливости, трезво оценивал, сколь велико влияние церкви в латинской стране. И если последует вмешательство епископа – прощай, Италия! Какие конкретные меры будут приняты, Блэк, конечно, не знал, но мог предположить, что их итогом станет звонок из полиции с сообщением об аннулировании его вида на жительство. Власть в Италии принадлежала христианским демократам, за которыми стоял Ватикан.
Так что, заметив страх графини, он тут же попытался использовать его в своих интересах:
– Понимаю, дорогая, от этого священника – только хлопоты. Я уже сожалею, что пригласил его на виллу. Из-за меня вы попали в передрягу. Мой долг – помочь вам выпутаться из этой истории.
Лицо графини мгновенно просветлело: